Поляки в царской империи. Историческая память в польше

Весной 1794 г. руководимый Костюшко отряд начал вооруженную борьбу. В первых битвах повстанцев активное участие приняли крестьяне, обеспечив их успех. Восстание в Варшаве освободило столицу. Костюшко понимал, что для победы восстания нужно сделать его всенародным, т. е. обеспечить ему поддержку крестьянства. «Я не буду биться за одну только шляхту, я хочу свободы всей нации и только за нее буду жертвовать своей жизнью», - говорил он. 7 мая был издан так называемый Поланецкий универсал, обещавший крестьянам освобождение от крепостного гнета. Однако осуществление универсала было сорвано дворянством, а Костюшко не решился начать борьбу с дворянами, саботировавшими его распоряжения. Он ограничивался тем, что взывал к патриотическим чувствам шляхты, надеясь объединить всю нацию вокруг поднятого им знамени. Неустойчивость и колебания шляхетско-буржуазного блока, руководившего восстанием, содействовали его поражению. Шляхетские реформаторы продолжали сотрудничество с королем-изменником, препятствовали превращению восстания в демократическую революцию, оттолкнули от участия в нем крестьянство. К тому же граф И. Потоцкий, руководивший внешнеполитическими сношениями повстанцев, ориентировался на Пруссию. Между тем Австрия, обойденная по второму разделу, и Пруссия, не желавшая лишиться своей доли добычи, стремились, возможно, скорее ликвидировать восстание, опасаясь, что вмешательство Екатерины II принесет выгоды только царской России. В мае 1794 г. прусская армия вторглась в Польшу, 15 июня ею был взят Краков. Русские и прусские войска осадили Варшаву. Повстанцы успешно защищались, в тылу прусских войск восстание охватывало город за городом. Пруссакам пришлось отступить от Варшавы, но в решающей битве с царскими войсками при Мациевицах 10 октября повстанцы потерпели поражение. Костюшко был ранен и в бессознательном состоянии взят в плен. В начале ноября царские войска овладели Варшавой.

Французская революция 1830 г. дала толчок борьбе за независимость Польши. Решения Венского конгресса закрепили раздел польских земель между Пруссией, Австрией и Россией. На отошедшей к России территории бывшего Великого герцогства Варшавского было образовано Королевство (Царство) Польское. В отличие от прусского короля и австрийского императора, которые непосредственно включили захваченные ими польские земли в состав своих государств, Александр I в качестве польского короля падал для Польши конституцию: Польша получала право иметь свой выборный сейм (из двух палат), собственную армию и особое правительство во главе с царским наместником. Стремясь опереться на широкие круги шляхты, царское правительство провозгласило в Польше гражданское равенство, свободу печати, свободу совести и т. д. Однако либеральный курс политики царизма в Польше продолжался недолго. Конституционные порядки не соблюдались, в управлении королевством царил произвол. Это вызывало широкое недовольство в стране, в частности среди шляхты и формировавшейся буржуазии.

Еще в начале 20-х годов в Польше стали возникать тайные революционные организации. Одной из них было «Национальное патриотическое общество», состоявшее в основном из шляхты. Следствие по делу декабристов, с которыми члены общества поддерживали связь, дало возможность царскому правительству обнаружить существование «Национального патриотического общества» и принять меры к его ликвидации.

Ноябрьское восстание 1830-1831 гг.

В конце 20-х годов обстановка в Европе стала накаляться. Июльская революция 1830 г. во Франции, победа бельгийского народа в борьбе против владычества Нидерландов, подъем национально-освободительного движения в Италии - все эти события вдохновляли польских борцов за независимость. Тайное военное общество в Польше в 1830 г. быстро увеличивалось. Назревало вооруженное восстание. Распространившиеся слухи об осведомленности правительства о деятельности общества побудили его руководителей начать вооруженное восстание, которое и вспыхнуло 29 ноября 1830 г.

Население Варшавы почтило память пяти декабристов, казненных Николаем I: Пестеля, Муравьева-Апостола, Бестужева-Рюмина, Рылеева и Каховского, принявших мученическую смерть за общее дело, за польскую и русскую свободу. Массовое участие в панихиде ярко свидетельствует о том, насколько популярными в польском народе были декабристы; о понимании поляками того, что декабристы боролись за общее дело русского и польского народов. Панихида вылилась в могучую демонстрацию солидарности е идеями, за которые боролись декабристы. Это произошло как раз в тот день, когда польский сейм провозгласил детронизацию Николая I. Чествование памяти декабристов было организовано по инициативе восстановленного перед восстанием польского Патриотического общества. Вот как описывает это событие очевидец его Мохнацкий. «Настал день 25 января, день, во всех отношениях памятный, когда население Варшавы чествовало память мертвых русских республиканцев Пестеля и Рылеева, а сейм свергал с трона живого Николая. С утра рынки и площади заполнились народом, а палаты-депутатами... Члены студенческой гвардии, те именно, которые перед днем 29 ноября были заключены в тюрьме Кармелитов, несли гроб на карабинах, сложенных накрест. Гроб был черный, лежал на нем лавровый венок, переплетенный трехцветными лентами. На пяти щитах начертаны великие имена: Рылеева, Бестужева-Рюмина, Пестеля, Муравьева-Апостола и Каховского. Процессия двинулась с площади Казимира. На траурном изголовье вместо короны или орденов лежала впереди трехцветная кокарда - девиз европейской свободы. Нес ее молодой капитан гвардии. Далее шли три других капитана, недавние студенты университета. То были мистры церемонии; вслед за ними со спущенным в знак траура оружием шествовал отряд студентов... Посреди них развевалось перевязанное крестом голубое знамя университета, за гробом шло несколько отрядов гвардии... Неисчислимая масса народа разных сословий и пола заполняла улицы и окна помещений, где проходила процессия. Ей сопутствовало несколько десятков офицеров национальной гвардии, а также отряд вольных стрелков... На пути к восточной каплице на Подвалье; где духовенство греко-униатского обряда служило траурную обедню, процессия задержалась у колонны Зигмунта...»

Благодаря внезапному нападению на Бельведер - дворец великого князя Константина, арсенал и казармы русского уланского полка Варшава оказались в руках восставших после бегства Константина и других царских чиновников власть перешла в руки польского Административного совета, возглавлявшегося аристократами. Более радикальные участники восстания во главе с Иоахимом Лелевелем создали Патриотический клуб, который выступал против попыток аристократии договориться с царскими властями и сорвать восстание. Административный совет назначил диктатором, т.е. командующим войсками, генерала Хлопицкого. Он начал свою деятельность с закрытия Патриотического клуба, а затем отправил делегацию для переговоров с Николаем I. Но разъяренный император отказался принять «мятежных подданных», и делегация вернулась из Петербурга ни с чем это вызвало отставку Хлопицкого. Возобновивший свою деятельность сейм под влиянием восстановленного Патриотического клуба ответил на военные приготовления царя его низложением (детронизацией) в январе 1831 г. Органом исполнительной власти стало «Национальное правительство» («Жонд народовы»). Во главе его стояли князь Адам Чарторыйский и другие аристократы.

Новое правительство объявило войну царской России. Главной целью войны польские аристократы считали наряду с утверждением независимости также восстановление «исторических» (1772 г.) границ Польши на востоке, т. е. захват литовских, белорусских и украинских земель. Руководители восстания рассчитывали при этом на военно-дипломатическую поддержку враждебных России держав - Англии и Франции. В восстании приняли участие значительные слои населения крупных городов, но для привлечения крестьян к восстанию шляхта ничего не сделала, не желая отменять помещичьи порядки. Вел. кн. Константин не был сторонником силовых мер, т.к. он считал Царство Польское своей «вотчиной» и стремился сохранить с поляками хорошие отношения. Поэтому вначале он не предпринял решительных действий и, отпустив оставшиеся верными ему ряд воинских частей, отошел из-под Варшавы в пределы империи. Николай I также вначале не стремился к кровавому подавлению восстания.

Когда уполномоченный диктатора восстания ген. Ю. Хлопицкого Вылежинский приехал в Петербург, Николай I заявил: «конституция в том виде, какою я нашел ее при вступлении моем на престол и каковою она была завещана мне моим братом, императором Александром I, эта конституция мною неизменно и строго сохранялась без всяких изменений. Я сам отправился в Варшаву и короновался там королем польским; я сделал для Польши все то, что было в моих силах. Конечно, может быть, в некоторых учреждениях царства польского и были некоторые недостатки, но это не по моей вине, и следовало это понять, войдя в мое положение и иметь ко мне больше доверия. Я всегда желал добра больше и, несомненно, сделал все для ее блага». Но польские восставшие не стремились идти не на какие компромиссы. Депутация сейма потребовала, чтобы к Царству Польскому были присоединены белорусско-литовские и украинские земли, и польское государство было восстановлено в границах 1772 г. При этом поляки ссылались на «обещание» Александра I (т.е. на оговорку в тексте Женского трактата о возможном расширении границ Царства). Русское правительство, естественно, не намеревалось выполнять такой ультиматум. В итоге в январе 1831 года Сейм издал акт «детронизации» Николая 1, по которому не только он, но и весь дом Романовых лишался польского престола. Русскому правительству осталось подавить восстание военной силой.

Против шляхетского войска Николай I направил армию в 120 тыс. человек. Силы повстанцев (50-60 тыс.) сначала остановили царское наступление, но были разбиты 26 мая 1831 г. под Остроленкой (к cеверу от Варшавы). Угроза подавления восстания привела к выступлению демократических низов польской столицы против правящей консервативной верхушки. Эта запоздалая активность народа, повесившего на фонарях нескольких генералов-изменников и шпионов, испугала шляхту и еще более усилила разброд в ее рядах. Несмотря на то, что к восстанию примкнула почти вся польская армия, русские войска под командованием вен.-фельдмаршала И. И. Дибича-Забалканского, а затем ген.-фельдмаршала И. Ф. Паскевича-Эриванскогов ряде сражений одержали победу и 25-26 августа 1831 г. штурмом взяли Варшаву. Восстание дорого стоило польскому народу: погибло 326 тыс. чел. (при штурме Варшавы только - 25 тыс. чел.), материальный ущерб составил 600 млн. злотых.

В советской историографии восстание 1830 г. оценивалось как «шляхетское» (см. напр, работу В. П. Друнина). Действительно, аристократическая партия во гл. с кн. А. Чарторыйским возглавила восстание, но в нем приняли участие и военные, и учащиеся и простые граждане-патриоты, причины восстания кроются не только в экономических и политических притязаниях шляхты и не только во влиянии европейских революционных идей и революции 1830 г. Ноябрьское восстание было во многом вызвано остатками имперского мышления польских националистов, мечтавших о восстановлении власти над всеми территориями, когда входившими в Речь Посполитую. Как отмечал проф. Ш. Аскенази, стремление к достижению прежних границ Царства Польского, к присоединению прежде всего Литвы «стало одним из главных факторов ноябрьской революции».

После подавления восстания конституция 1815 г. и польская армия были упразднены, а введенный взамен так называемый Органический статут 1832 г., обещавший ограниченную автономии фактически не выполнялся. Вся полнота управления сосредоточилась в руках наместника и командующего - палача восстания генерала Паскевича. Множество участников движения было переселено в глубь России, сослано на каторгу в Сибирь, сдано в действующую армию на Кавказ.

Восстание потерпело поражение, в силу того, что польские аристократы и богатая шляхта, ставшие у руководства восстанием, склонялись к сделке с царизмом. Основная масса населения - крестьянство - осталась равнодушной к восстанию, так как возглавлявшая движение шляхта отказалась пойти на освобождение крестьян от феодальных повинностей. Консервативные руководители восстания, в том числе большинство польского сейма, не помышляли ни о каких социальных реформах, прониклись лишь идеей восстановления Польши в границах 1772 г. Замечательно, что левое крыло восстания провозгласило те же идеалы, за которые боролись декабристы, - ликвидацию феодально-крепостнического строя. В декабре 1830 г. революционно настроенные участники восстания, главным образом молодежь, открыли Патриотическое общество (Патриотический клуб), председателем которого был избран Лелевель. Общество объединяло левые элементы восстания, стремившиеся установить контакт с городскими низами и крестьянством и вовлечь их в освободительную борьбу. Наиболее последовательным и решительным сторонником этой идеи был Лелевель. Исходя из убеждения о необходимости сочетания национально-освободительной борьбы с осуществлением социальных реформ, он выступил с предложением о наделении крестьян землей на собрании Патриотического общества в печати и перед сеймом.

Лелевель добивался принятия сеймом специального обращения к русским с призывом объединить силы в борьбе с царизмом, напоминая о примере декабристов. В проекте обращения говорилось, что восставшие поляки «охотно присоединяются» к принципам, изложенным в соглашении, заключенном князем Яблоновским от имени польского тайного общества с русским тайным обществом. «Восстаньте за наше депо, - призывал Лелевель, - и мы, отстаивая свое, поможем вам». «Мы... заявляем перед лицом бога и людей, что ничего не имеем к русскому народу, что никогда не думаем покушаться на его целостность и безопасность, жаждем оставаться с ним в братском согласии и вступить в братский союз».

Эмигрировавшие после поражения восстания за границу польские революционеры продолжали отстаивать свободу и независимость своей родины. При этом они постоянна обращали свои взоры к русским борцам за свободу, не оставляя надежды на совместное выступление против царизма. Созданный во Франции польский эмигрантский Национальный комитет во главе с Лелевелем в своем обращении к русским в августе 1832 г. писал, что имена декабристов, погибших за свободу русского и польского народов, «навсегда останутся в памяти русских, ровно дороги сердцу поляка». Вся дальнейшая борьба, которую вели представители революционно-демократического крыла польской эмиграции, проводилась под лозунгом «За нашу и вашу свободу!», родившимся в дни восстания. После поражения восстания 1830-1831 гг. польские эмигранты -сторонники революционно-демократического крыла польского национально-освободительного движения - основали общину (громаду) «Грудзенз» и новую группу общества «Люд польский», принявшую позже название «Умань», в которых объединились наряду с революционными интеллигентами также эмигрировавшие солдаты повстанческой армии, бывшие польские крестьяне и рабочие. Эти организации явились непосредственным предшественником будущего революционного рабочего движения. Главной своей задачей они ставили борьбу против феодально-крепостнического строя. Активными деятелями громад были революционные деятели ноябрьского восстания Тадеуш Кремповецкий.

Станислав Ворцель и др. в 1835 г. громада выпустила манифест, в котором провозглашались «свобода польского крестьянина, свобода всех трудящихся» Польши. В манифесте говорилось: «Наше отечество - это польский народ, оно всегда было отделено от отечества шляхты. И если были какие взаимоотношения между польской шляхтой и польским народом, они были взаимоотношениями, какие бывают между убийцей и жертвой». В манифесте, выпущенном позднее, проводилась идея единства и союза с революционным движением в России: «Россия, которая терпит то же самое, что и мы... - разве не соединит сил своих с нами против общего зла? Россия, которая была с нами в 1825 г.; Россия, которая, как братьев старших, принимала нас в глубинах Сибири в 1831 г.; Россия, которая в 1839 г. хотела вернуть к жизни Польшу и оказать ей помощь против своих угнетателей, разве теперь будет против нас? Разве она откажется от имени Пестеля, Муравьева, Бестужева, которые вместе с Завишей и Конарским среди тогдашнего эгоизма сверкают, как звезды, своей жертвой на Востоке».

Визит в Варшаву Александра II

В начале мая 1856 г. новый император Царства Польского губернские и уездные Александр II через Москву и Брест-Липредводители дворянства, дворяне-пометовск прибыл в Варшаву. Туда же стекщики, придворные, кавалерственные и лись в большом числе со всех концов знатные дамы. Принимая 11 мая дворянских предводителей, сенаторов и высшее католическое духовенство, царь произнес по-французски знаменательную речь: «Господа, я прибыл к вам с забвением прошлого, одушевленный наилучшими намерениями для края. От вас зависит помочь мне в их осуществлении. Но прежде всего я должен вам сказать, что взаимное наше положение необходимо выяснить. Я заключаю вас в сердце своем, как финляндцев и как прочих моих русских подданных, но хочу, чтобы сохранен был порядок, установленный моим отцом. Итак, господа, прежде всего оставьте мечтания! («Point de reveries!» - эти слова Александр II произнес дважды. - A. III.). Тех, кто хотел бы оставаться при них, я сумею сдержать, сумею воспрепятствовать их мечтам выступить из пределов их воображения. Счастье Польши зависит от полного слияния ее с народами моей империи... Финляндия и Польша одинаково мне дороги, как и все прочие части моей империи. Но вам нужно знать, для блага самих поляков, что Польша должна пребывать навсегда в соединении с великой семьей русских императоров. Верьте, господа, что меня одушевляют лучшие намерения. Но ваше дело - облегчить мне мою задачу, и я снова повторяю: господа, оставьте мечтания! Оставьте мечтания! Что же касается до вас, господа сенаторы, следуйте указаниям находящегося здесь наместника моего князя Горчакова; а вы, господа епископы, не теряйте никогда из виду, что основание доброй нравственности есть религия и что на вашей обязанности лежит внушить поселянам, что счастье их зависит единственно от полного их слияния со святою Русью». 15 мая царь вновь заявил польским панам: «Оставьте всякие мечты о независимости, которые нельзя ни осуществить, ни удержать». В тот же день Александр 11 подписал акт об амнистии полякам -участникам восстания 1831 г. Император заявил, что «все возвратившиеся эмигранты могут даже, по истечении трех лет раскаяния и доброго поведения, стать полезными, возвратясь на государственную службу». Проведя в Варшаве шесть дней, император Александр II отправился в Берлин на встречу с прусским королем Фридрихом-Вильгельмом IV. Замечу, что в первый день своего царствования Александр II написал Фридриху-Вильгельму: «Я глубоко убежден, что, пока оба наши государства останутся в дружбе, вся Европа может еще быть спасена от всеобщего разрушения; если же нет, то горе ей». Можно лишь сожалеть, что наследники обоих монархов забыли эти пророческие слова. В январе 1856 г. после смерти фельдмаршала Паскевича наместником в Царстве Польском был назначен генерал от артиллерии князь Михаил Дмитриевич Горчаков. Одновременно он был назначен и главнокомандующим вновь сформированной в Польше I армии. Горчаков был стар (родился в 1783 г.) и отличался от своего предшественника крайней мягкостью в обращении с поляками, выступая и в Петербурге усердным и постоянным ходатаем за них. Именно его покровительству поляки обязаны в самом начале царствования Александра II полученными льготами и преимуществу. Возникает вопрос: почему же поляки взбунтовались, если новый наместник был так хорош? Франция и Англия нахально врали на весь мир, что в Польше происходит демократическая революция, направленная против тирании русского царя. Причем самое интересное в том, что и русское правительство Александра II, и позже советские историки придерживались той же точки зрения. На самом деле все было наоборот.

Причины восстаний в России и Польше в 19 веке

Напомню, что начало 1860-х гг. - это разгар реформ в Российской империи, проводимых императором Александром II: освобождение крестьян (в самый разгар восстания царь подписал закон о запрещении телесных наказаний), идет подготовка к созданию земств, судебной реформы и др. Другой вопрос, что довольно узкий круг русских революционеров из дворян и разночинцев требовал более радикальных реформ - ликвидации помещичьего землевладения и др. Советские историки в своих трудах даже пытались объединить польских повстанцев и русских революционеров, мол, они вместе боролись с «проклятым царизмом». Увы, цели у них были совсем разные. Восстание 1863 г. было инспирировано исключительно сверху панами и ксендзами. Повстанцы не ставили своей целью провести какие-либо демократические или экономические реформы. Главным их лозунгом была полная независимость Польши в границах 1772 г. «от можа до можа», то есть от Балтийского до Черного моря, с включением в ее состав территорий, населенных русскими или немцами. Диссиденты, то есть православные и протестанты, должны были кормить оголодавшую шляхту. Любопытно, что ряд польских магнатов «умеренных взглядов» предлагали русским сановникам компромиссное решение - Польша останется в составе Российской империи под властью царя, но ее административные границы следует расширить до территориальных границ Речи Посполитой образца 1772 г., то есть попросту панам нужны хлопы, и бог с ними, с «тиранией» и самодержавием. Первые признаки брожения, охватившего польское общество, стали появляться с лета 1860 г., когда в Варшаве прошел ряд политических манифестаций, устраиваемых в память деятелей или событий предыдущих мятежей. В процессиях, выходивших из костелов, принимали участие лица всех сословий, много было среди них воспитанников учебных заведений, женщин и детей. Они проходили по городу, неся польские национальные значки и эмблемы, распевая полурелигиозные, полуполитические гимны, попадавшиеся им по пути русские полицию и войска встречали руганью и насмешками. При этом народу раздавались листовки и портреты борцов «за независимость» - Килинского, Костюшко и др. До самого конца 1860 г. власти терпели эти нарушения порядка, не привлекая виновных к ответственности и не принимая никаких мер к предупреждению беспорядков. Дошло до того, что во время пребывания в Варшаве Александра II и его августейших гостей - австрийского императора и прусского принца-регента, вдень, назначенный для парадного спектакля, императорская ложа в Большом театре была облита купоросом, а уличные мальчишки отрезали шлейфы у дам, ехавших на бал к наместнику. По пути следования царя на улицах и площадях раздавались свистки.

Начало восстания 1863 г. в Польше

В начале февраля 1861 г. члены Земледельческого общества съехались в Варшаву на общее собрание для обсуждения важного вопроса, переданного им на рассмотрение варшавским правительством: «О способах наилучшего разрешения в Царстве Польском вопроса о поземельных отношениях крестьян к землевладельцам». Этим не преминули воспользоваться паны заговорщики. 13 февраля, в годовщину сражения при Грохове, печатные воззвания приглашали народ собраться на площади Старого Моста и оттуда шествовать к дворцу наместника, где заседало Земледельческое общество. Князь М.Д. Горчаков решил не допускать этой заранее подготовленной манифестации. По его распоряжению обер-полицмейстер полковник Трепов во главе полицейских солдат и конных жандармов разогнал толпу, вышедшую из монастыря Паулинов с факелами, хоругвями и пением. Порядок был восстановлен, но ненадолго. Два дня спустя, 15 февраля, толпы поляков собрались в различных частях города и двинулись к Замковой площади. Встретившись с солдатами, стоявшими вдоль Краковского предместья и на площади перед Замком, они забросали их камнями. Тогда по команде генерала Заблоцкого одна рота дала залп из переднего взвода, в результате в толпе было убито шесть человек и столько же ранено. Толпа немедленно рассеялась. Это и нужно было заговорщикам. Председатель общества граф Андрей Замойский в ту же ночь собрал представителей всех сословий для составления и подписания на имя императора адреса. На следующее утро этот документ депутация, состоящая из архиепископа Фиалковского, графов Замойского и Малаховского и панов Кронеберга и Шленкера, отвезла к наместнику в Замок для дальнейшей пересылки в Петербург. В этом адресе, составленном от имени «всей страны», выражались требования возвратить Польше национальные церковь, законодательство, воспитание и всю общественную организацию как необходимые условия народного существования. Наместник Горчаков совершенно растерялся. Он не только принял из рук депутатов адрес, но и пообещал доставить его императору, а также согласился на все предъявленные ему требования. Александр II получил известие о варшавских беспорядках за три дня до подписания манифеста об освобождении крестьян. Император был опечален, но настроен решительно. Он телеграфировал в Варшаву Горчакову: «Во всяком случае, теперь не время на уступки, и я их не допущу». 21 февраля 1861 г. царь приказал отправить в Польшу подкрепление войскам в составе гусарской бригады 1-й кавалерийской дивизии и всей 2-й пехотной дивизии, а также четырех казачьих полков с Дона. Престарелый и тяжело больной, князь Горчаков был не в состоянии справиться с волнениями в Варшаве. Так, к примеру, 27 марта рядом с резиденцией наместника произошел настоящий бой, в ходе которого поляки потеряли десять человек убитыми, а русские войска - пятерых. 45 поляков было задержано. В связи с болезнью Горчакова царь поручил временно исполнять эту должность военному министру И.О. Сухозанету. Прибывший 27 мая в Варшаву генерал-
адъютант Сухозанет уже не застал в живых князя Горчакова, скончавшегося 18 мая. Задачей военного министра было поддержание порядка и спокойствия в крае до прибытия нового наместника, на должность которого Александр II назначил близкое к себе и доверенное лицо, к тому же католика по вероисповеданию, генерал-адъютанта графа К.К. Ламберта. Сухозанет, невзирая на распоряжения своего предшественника, в силу военного положения, объявленного Паскевичем в 1833 г. и с тех пор формально не отмененного, стал одних из задержанных участников демонстраций предавать полевому суду, а других высылать административным порядком за пределы Царства Польского во внутренние губернии Российской империи. Такие энергичные действия были одобрены Александром II и не замедлили принести плоды. Листовки с призывами выйти на демонстрации по-прежнему распространялись, но на улицы никто не выходил. Замечу, что среди арестованных было очень много ксендзов.
12 августа 1861 г. в Варшаву прибыл новый наместник граф Ламберт, а Сухозанет убыл в Петербург. Генерал-адъютант Карл Карлович Ламберт, подобно большей части русского генералитета, был из гвардии. Он служил в лейб-гвардейских кирасирах, затем в кавалергардах, несколько месяцев воевал с горцами на Кавказе, а затем длительное время служил в штабах. Ни военных знаний, ни достаточного политического опыта Ламберт не имел. Почти сразу после его приезда в Варшаве вновь возобновились волнения. На похоронах варшавского архиепископа Фиалковского произошла новая провокация. Перед погребальной колесницей несли в числе прочих национальных эмблем - короны короля и королевы польских - и старый герб Речи Посполитой: Белого орла с гербами Литвы и Руси. Как видим, речь шла не о «свободе», а о территориальных претензиях. 1 октября 1861 г. Ламберт объявил все Царство Польское на осадном положении. Первый день после этого объявления прошел спокойно. На следующий день, 3 октября, возвещенные ранее панихиды по Костюшко были отслужены в трех варшавских церквях при обычном пении революционных гимнов. Войска, которыми командовал генерал-лейтенант А.Д. Герштенцвейг, оцепили храмы. Но из одного из них народ вышел потайным ходом, а в двух других остался на всю ночь. На заре русские войска получили приказ задержать всех мужчин. Войска вошли в собор Святого Яна и в костел бернардинеров и там, среди большого смятения, арестовали 1600 человек. Уличные толпы рассеивались патрулями и кавалерийскими разъездами. События эти послужили предлогом для провокации временно заведовавшего варшавской римско-католической епархией прелата Бялобржеского, который в письме на имя наместника протестовал против вторжения войск в храмы, называя эту меру «возвращением к временам Аттилы», и объявил о закрытии всех костелов Варшавы с воспрещением совершать в них богослужение. Городское духовенство поспешило повсеместно привести эту меру в исполнение. В это время Ламберт проявил малодушие и, ничего не сообщив генерал-лейтенанту Герштенцвейгу, приказал освободить 1660 поляков. Узнав об этом, Герштенцвейг немедленно поехал к наместнику и в резком объяснении с ним назвал Ламберта «изменником». Результатом этого стала американская дуэль: жребий застрелиться пал на Герштенцвейга. Утром 5 октября Герштенцвейг привел этот приговор в исполнение, смертельно ранив себя в голову из револьвера. Граф Ламберт послал отчаянную телеграмму царю: «Ради бога, пришлите кого-нибудь на наши места». Находившийся в Ливадии Александр II тотчас вызвал туда из Одессы генераладъютанта А. Н. Лидерса и предложил ему должность наместника в Царстве Польском, а до прибытия его в Варшаву исполнять обязанности наместника должен был возвращавшийся через Царство Польское из заграничной поездки военный министр Сухозанет. 10 октября 1861 г Сухозанет прибыл в Варшаву, а на следующий день наш бравый кавалергард выехал в Австрию «на лечение». 28 октября Сухозанета сменил генерал-адъютант Лидерс77. Свою главную задачу новый наместник видел в соблюдении общественного порядка. Войска стояли лагерем на варшавских улицах и площадях, на зиму для офицеров были построены теплые деревянные домики, патрули днем и ночью разъезжали по городу, началось разоружение обывателей, у которых отобрали более семи тысяч ружей, а кроме того, пистолеты, сабли, кинжалы и другое оружие.

Продолжение волнений в Польше

Следственная комиссия и военные суды продолжали действовать. Ксендзов, виновных в участии в политических демонстрациях или в произнесении провокационных проповедей, высылали на жительство во внутренние губернии империи. Из прочих участников манифестаций, наиболее виновных присуждали к каторжным работам, к отдаче в рекруты или в арестантские роты, а других - к заключению в крепостях или к аресту на гауптвахте. Уличенные в соучастии в беспорядках чиновники увольнялись с должностей, равно как и те, чьи жены и дети носили траур и участвовали в уличных процессиях. Прелат Бялобржеский, виновник закрытия богослужения в костелах, был приговорен к смертной казни, но помилован и заключен в Бобруйскую крепость на один год. 17 апреля 1862 г., в годовщину восшествия на престол и в день рождения Александра II, было объявлено помилование многим политическим преступникам, а участь прочих значительно смягчена. Многим из них разрешили вернуться в Царство Польское из ссылки, крепостей и арестантских рот. Среди прощенных было немало ксендзов, в том числе и прелат Бялобржеский. Его возвращение из Бобруйска в Варшаву представляло собой настоящее триумфальное шествие. Мужчины выпрягали лошадей из экипажа, а женщины осыпали прелата цветами. Огромная толпа набилась в храм, где Бялобржеский впервые отправлял богослужение, и приветствовала его восторженными криками. В начале 1862 г. Лидерс разрешил в ряде городов приступить к работе городским советам (органам самоуправления), а 15 мая 1862 г. прошли выборы в городской совет и в самой Варшаве. Однако избранными оказались исключительно бунтовщики, в том числе четыре человека, недавно возвращенные по амнистии из заключения. В конце мая 1862 г. вышел высочайший указ: «Его императорскому величеству любезнейшему брату нашему, государю великому князю Константину Николаевичу повелеваем быть наместником нашим в Царстве Польском с подчинением ему на правах главнокомандующего всех войск, в Царстве расположенных». Следует заметить, что среди петербургских сановников великий князь Константин слыл «красным» за активную поддержку самых либеральных реформ. Узнав об отставке Лидерса, заговорщики все же решили расправиться с ним. Наместник из принципа ездил и гулял по Варшаве без всякой охраны. 15 июня 1862 г. во время прогулки Лидерса по Саксонскому саду какой-то неизвестный выстрели в него сзади из пистолета. Пуля пробила шею и раздробила челюсть, однако Лидерсу удалось самому добраться до дворца. 20 июня в Варшаву прибыли великий князь Константин Николаевич с супругой. Великая княгиня Александра Иосифовна была беременна, но, несмотря на все предостережения, решилась сопровождать мужа. Вице-канцлер князь A.M. Горчаков разослал циркуляр по Европе, в котором говорилось: «Приезд в Варшаву государя великого князя Константина Николаевича, отправившегося туда тотчас по получении известия о покушении, будет живым символом решимости правительства не покидать системы примирения и твердости. Он докажет, что одинокие преступления не столкнут власть с пути, почитаемого ею соответствующим потребностям края». Однако покушение на Лидерса недолго оставалось единственным. На другой же день по приезде, 21 июня, при выходе великого князя из театра в него в упор был сделан выстрел из пистолета. Пуля, пройдя через эполет, легко ранила его в плечо. Великий князь Константин телеграфировал императору: «Спал хорошо, лихорадки нет, жена не испугана, осторожно ей сказали. Убийцу зовут Ярошинский, портной подмастерье». Новый наместник обратился к полякам с воззванием, где он увещевал их «отречься от всякой солидарности с виновниками совершенных преступлений, зачинщиками беспорядков, сеятелями смуты, терроризирующими и позорящими страну», обещал немедленное приведение в исполнение новых законов об организации Государственного совета Царства, об учреждении учебных заведений, о переводе крестьян с барщины на оброк, о даровании прав евреям, об образовании городских и уездных советов. В ответ триста знатных панов, съехавшихся в Варшаву, подали адрес графу Андрею Замойскому с просьбой довести содержание этого адреса до сведения великого князя. Там говорилось: «Как поляки, мы можем поддерживать правительство лишь тогда, когда оно станет правительством польским, и когда все области, составляющие нашу родину, будут соединены воедино и будут пользоваться конституцией и свободными учреждениями. В своем воззвании великий князь сам уважил и понял нашу привязанность к родине; но эта привязанность не может быть раздроблена, и если мы любим нашу родину, то всю в совокупности, в пределах, начертанных ей Богом и освященных историей». В популярном переводе сие означает: пусть нами правит царь, если он заставит работать на нас белорусов и малороссов. Великий князь Константин широко пользовался предоставленным ему правом помилования. К концу сентября 1862 г. из 499 осужденных им были прощены 289 человек. В день празднования тысячелетия России Александр II в Новгороде подписал указ, которым прекращались все иски казны по имениям, конфискованным за государственные преступления.
Однако все примирительные меры русских властей вызывали лишь обратный эффект. Сторонники восстания образовали так называемый Центральный комитет. В декабре 1862 г. в Варшаве собрался съезд польских революционеров. На съезде были назначены руководители восстанием: на левом берегу Вислы - Лангевич; на правом - Левандовский и Чапский; в Литве - Сераковский, приехавший из Парижа, куда он был командирован за счет Военного ведомства с научной целью; в юго-западном крае - Ружицкий, штаб-офицер русской службы. В первых числах января 1863 г. Центральный комитет переименовал себя во временное народное правительство (народовый ржонд). 10 января ржонд издал воззвание с призывом поднять оружие. Революционное правительство разделило царство на восемь воеводств, которые делились на уезды и далее на округа, сотни и десятки. В Париже была образована концессия для вербовки офицеров и закупки оружия. Предлогом к началу восстания послужил рекрутский набор, проведенный в Варшаве в ночь со 2 на 3 января 1863 г. В результате было решено забрать многих известных участников уличных беспорядков. Но, предупрежденные польскими чиновниками, эти молодые люди успели бежать из Варшавы и, собравшись в окрестных лесах, образовали первые революционные отряды. 13 января, по окончании развода от лейб-гвардейского Измайловского полка, в Михайловском манеже Александр II, собрав вокруг себя офицеров, сам сообщил им о вспыхнувшем в Польше мятеже. «Так как многим из вас, господа, - сказал император, - вероятно, неизвестны последние происшествия в Царстве Польском, то я хочу, чтобы вы узнали о них от меня самого. После столь благополучно совершившегося набора, со 2-го на 3-е января, стали появляться мятежнические шайки на обоих берегах Вислы, для рассеяния которых были немедленно посланы отряды. Наконец, в ночь с 10-го на 11-е число по всему Царству, за исключением Варшавы, было сделано внезапное нападение на войска наши, стоящие по квартирам, причем совершены неслыханные злодейства. Так, например, около Седлеца атакованные солдаты оборонялись отчаянно в одном доме, который мятежники подожгли, не видя средств им завладеть. Несмотря на то, храбрые войска наши отбили повсюду мятежников. По первым сведениям, потеря наша заключена в тридцати человеках убитыми, в том числе старый наш Измайловский товарищ, командир Муромского пехотного полка Козлянинов. Раненых до четырехсот и между ними генерал Каннабих. Подобная же попытка была сделана около Белостока, в пределах даже Империи. Но и после сих новых злодейств я не хочу обвинять в том весь народ польский, но вижу во всех этих трудных событиях работу революционной партии, стремящейся повсюду к ниспровержению законного порядка». Для подавления мятежа в зародыше были приняты соответствующие меры. По распоряжению наместника Константина Николаевича во всем Царстве Польском вновь вводилось военное положение, отмененное в предыдущие годы во многих местностях частными распоряжениями. Было объявлено высочайшее повеление о том, чтобы мятежников, взятых в плен с оружием в руках, судить на месте преступления военно-полевым судом, а приговоры немедленно приводить в исполнение, по конфирмациям начальников военных отделов, соответствующих пяти губерниям Царства Польского. Были восстановлены военно-судные комиссии, изданы правила о наложении секвестра на имущества всех лиц, причастных к восстанию. К началу восстания в Варшавском военном округе78 находилось шесть пехотных дивизий (3,4,5,6,7 и 3-я гвардейская, в 1862 г. переведенная в Варшаву из-под Петербурга) и три кавалерийские дивизии (2, 3 и 7-я).

Начало активных боевых действий против польских мятежников

Всего в Царстве Польском имелись 90-тысячная армия и 3 тысячи солдат пограничной стражи. Великий князь Константин поначалу действовал очень бестолково и вместо решительных ударов по мятежникам приказал войскам очистить целый ряд важных населенных пунктов, стянув все свои силы в несколько больших отрядов. Вся тяжесть борьбы легла на пограничную стражу, вначале совершенно не поддержанную войсками. Южная и западная границы Варшавского округа были благодаря этому открыты для ввоза повстанцам оружия, в том числе льежских штуцеров. Еще до начал восстания заговорщики послали в Париж к одному из видных эмигрантов Мирославскому80 депутацию, которая провозгласила его диктатором. Мирославский принял звание диктатора и отправился в Познань (Пруссия). У Крживосоиза он перешел русскую границу со своим секретарем Куржиной и двенадцатью офицерами. К нему присоединил ось более сотни учащейся молодежи из Варшавы и окрестностей, всего набралось около пятисот человек. 7 февраля отряд Мирославского на опушке Крживосоизского леса столкнулся с русским отрядом полковника Шильдер-Шульднера в составе трех с половиной рот пехоты, шестидесяти казаков и пятидесяти пограничников. Поляки были рассеяны. Мирославский с остатками своего отряда бежал к деревне Троячек, где соединился с повстанческим отрядом Меленицкого. Оба отряда заняли позицию на опушке леса у Троячека, где были вновь атакованы и наголову разбиты Шильдер-Шульднером. После этого великий диктатор бежал в Париж, где благополучно почил 22 ноября 1878 г. После бегства Мирославского руководство восстанием формально переходило к Мариану-Мельхиору ЛангевичуХ|. В начале восстания Лангевич появился в городке Вонхоцке близ Суходнева. У него имелась походная типография, и весь край был наводнен прокламациями. У Лангевича в Вонхоцке собралось более трех тысяч человек при пяти пушках. Для разгрома отряда Лангевича в городе Радом был создан сводный отряд генерал-майора Марка в составе одного батальона и одной роты Могилевского пехотного полка, саперной роты, двадцати казаков и двух 4-фунтовых нарезных с дула заряжаемых пушек. Уже на подходе к Марку присоединились два эскадрона (дивизион) новороссийских драгун майора Красинского, следовавшие из Стопницы через Кельцы в Радом. 20 января 1863 г. генерал-майор Марк выступил в Шидловец, где, узнав от проезжего еврея, что тот видел драгун верстах в десяти за Суходневом, послал в час дня поручика Лускино к дивизиону с предписанием быть на следующий день в 8 часов 30 минут утра в деревне Милицы для присоединения к отряду. По приезде в Суходнев Лускино был схвачен повстанцами и отвезен в лагерь Лангевича в Вонхоцке, а бывшее при нем предписание отобрано, чем обнаружилось движение отрядов.
Между тем дивизион, прибыв вечером 20 января к реке Лосенице, застал мост разрушенным, а на противоположном берегу обнаружились передвижения мятежников. К рассвету 21 января из Кельц были высланы в подкрепление драгунам три роты Смоленского полка и шестьдесят казаков. В 6 часов утра Красинский, починив мост, двинулся к Суходневу, который оказался не занятым мятежниками. По словам местных жителей, отряд инсургентов в тысячу человек накануне, 20 января, оставил Суходнев и отошел к Вонхоцку. При входе в Суходнев майор Красинский получил через еврея записку от генерала Марка с уведомлением, что его драгуны назначены в состав экспедиционного отряда и с приказанием присоединиться к нему в Бзине. Поэтому драгуны без остановки прошли Суходнев, а три Смоленские роты и казаки, не имея приказания сопровождать их дальше, остались в местечке. Между тем Лангевич, собирая свой отряд в Вонхоцке, отлично знал обо всех передвижениях русских войск. Распустив слух, что Суходнев оставлен и зная маршрут дальнейшего следования драгун, Чаховский подготовил засаду (из трехсот человек с ружьями без штыков) на лесистом перевале в трех верстах от Суходнева, на дороге к Бзину. Остальная часть отряда скрытно заняла Суходнев. Когда оба эскадрона втянулись в лес, засада, пропустив голову колонны, дала залп, и инсургенты бросились на 4-й эскадрон. Драгуны частью открыли огонь, а частью бросились в штыки и вскоре опрокинули нападавших, прогнав их к выходу из дефиле. В это время на выстрелы прискакали казаки из Суходнева и помогли в дальнейшем преследовании. Между тем майор Смоленского пехотного полка Бентковский, который оставался с тремя ротами в Суходневе, также двинулся на выстрелы, оставив обоз под прикрытием полувзвода поручика Крупского. Как только роты отошли на достаточное расстояние, мятежники, засевшие в местечке, атаковали обоз. Крупский решил оставить Суходнев и, заняв на опушке каменную кузницу, начал отстреливаться. Между тем Бентковский с двумя ротами немедленно вернулся к Суходневу, повстанцы быстро разбежались, и обозу удалось присоединиться к отряду у Милицы. Стычка драгун и эпизод с обозом задержали генерала Марка до двух часов дня. Не решаясь атаковать Вонхоцк, он стал у Милицы на ночлег. Рассеянные остатки отряда Чаховского отступили к Вонхоцку, разрушив после себя мост через речку Тарновку в селе Парашове. Вечером к отряду генерала Марка подошли еще две роты Галицкого полка, направленные из Кельц. На следующий день с рассветом, присоединив к себе три роты Смоленского полка и казаков и оставив две роты для прикрытия обоза, построенного вагенбургом у Милицы, генерал Марк выступил к Вонхоцку, который и занял без боя, так как Лангевич успел отступить. Заняв Вонхоцк, Марк посчитал экспедицию
оконченной и отошел к Милице, а 23 января выступил обратно в Радом, куда прибыл на следующий день. Части отряда Лангевича удалось уйти. 31 января 1863 г. Лангевича атаковал русский отряд полковника Ченгери, Лангевич опять бежал. На месте его лагеря русские обнаружили три самодельные деревянные пушки. Лангевич же у Радкова соединился с отрядом Езеранского, но 12 февраля был снова настигнут и разбит полковником Ченгери у местечка Влощово. Лангевич опять уцелел и отправился вначале в Олькумский уезд, а затем в Меховецкий уезд и расположился в селе Гоща в 16 верстах от Кракова. После всех поражений он сумел сохранить походную типографию. В своих прокламациях Лангевич превращал поражения в блестящие победы. Люди охотно верят тому, чему хотят верить, и популярность Лангевича постоянно росла. Его называли вторым Костюшко, а его бегство в Гощу сравнивали с походом Бонапарта в 1796-1797 гг. в Италии. Отряд Лангевича в Гоше вскоре вырос до шести тысяч человек. Здесь 26 февраля, после совещания с главарями восстания, Лангевич провозгласил себя диктатором и выпустил манифест с призывом «объединения народов Европы, Литвы и Руси» к общему восстанию против «московского народа». 27 февраля Лангевич покинул гощинский лагерь и 6 марта остановился в местечке Хробрж в 15 верстах от Буска. Здесь он в тот же день был атакован отрядом полковника Ченгери и майора Бентковского и разбит наголову. Ленгевич отступил к Гроховиску, но был настигнут и снова разбит. Остатки его отряда бежали к городу Опатову и здесь были уничтожены окончательно. Сам Лангевич едва избежал плена, перешел в Австрию, был арестован австрийскими властями и посажен в крепость Иозефштадт. Здесь он содержался два года и, получив свободу, уехал в Швейцарию, а оттуда переехал в Турцию, где его сын поступил на военную службу и в 1877- 1878 гг. сражался против России. В отличие от кампании 1831 г. больших сражений в 1863 г. не было, и действия русских сил свелись к преследованию отдельных отрядов повстанцев. По мнению русского командования, войск в Царстве Польском не хватало для подавления восстания. В связи с этим в Варшавский военный округ из других округов были направлены два гвардейских кавалерийских полка с конной батареей (прибыли в феврале 1863 г.), 2-я гвардейская пехотная дивизия со стрелковым батальоном (прибыли в марте), 10-я пехотная стрелковая дивизия со стрелковым батальоном и семью Донскими казачьими полками (начали прибывать с марта). Кроме того, по мере усмирения восстания в край был и двинуты 2-я и 8-я пехотные и 3-я кавалерийская дивизии. Наряду с военными мерами русское правительство действовало и политическими методами. Объективно говоря, в ходе восстания 1863 г. в роли революционеров выступили не паны и ксендзы, а Александр 11 и его сановники. Так, 1 марта 1863 г. Александр II объявил указ Сенату, которым в губерниях Виленской, Ковенской, Гродненской, Минской и в четырех уездах губернии Витебской прекращались обязательные отношения крестьян к землевладельцам и начинался немедленный выкуп их угодий при содействии правительства. Вскоре это распространилось и на другие уезды Витебской губернии, а также на губернии Могилевскую, Киевскую, Волынскую и Подольскую. Таким образом, царь резко ускорил ход реформ в губерниях, охваченных восстанием. Подавляющее большинство польских крестьян оставались в стороне от восстания, а многие помогали русским войскам. Повстанцы отбирали у польского населения под «квитанцию» лошадей, подводы, одежду и продовольствие. Деньги приобретались сбором податей за два года вперед, вымогательством у состоятельных лиц, грабежом касс и другими подобными способами. Сначала повстанцы набрали 400 тысяч злотых (1 злотый = 15 коп.), потом, в июне 1863 г., в Варшаве из главной кассы Царства было похищено три миллиона рублей и в других местах еще около миллиона.

Подавление восстания в Польше в 1863 г.

Поданным историка А.А. Керсновского, в 1859-1863 гг. повстанцы убили около 5 тысяч мирных жителей, в подавляющем большинстве этнических поляков. 29 марта 1864 г. полиции удалось арестовать весь «ржонд народовый» с его председателем Траунутом (бывшим русским подполковником). Официально признано считать военные действия оконченными 1 мая 1864 г. В ходе боев русские войска потеряли около 4500 человек, из них собственно в Польше 3343 человека (826 убито, 2169 ранено, 348 пропало без вести). Потери польских повстанцев русские генералы оценивали в 30 тысяч человек. Сотни поляков были приговорены военнополевым судом к смерти, тысячи - сосланы в отдаленные губернии Российской империи. Среди последних был и мой прадед - дворянин Сильвестр Антонович Домброва, сосланный на Кавказ. Действия царских властей современные интеллигенты могут считать жестокими. Но Александр II не менее жестоко обращался и с русскими нигилистами. А сравнение его с карательной политикой британских властей в ходе подавления восстания сипаев в 1857 г. в Индии делает Александра II чуть ли не либералом.
А мог ли Александр II действовать иначе? Ведь повстанцам не нужны были какие-либо реформы, с ними нельзя было пойти на компромисс, даже предоставить независимость на территориях в пределах Царства Польского. Панам нужно было или всё, или ничего! Создание же Польши в границах 1772 г. было бы катастрофой для России. В 1831 г. поляки в ходе восстания больше надеялись не на свои силы, а действовали по принципу «заграница нам поможет». И надо сказать, что в 1863 г.
Англия и Франция всячески морально поддерживали повстанцев и осуждали Россию. Однако посылка двух русских эскадр к берегам США, откуда они могли грозить океанским коммуникациям Англии и Франции, быстро привела в чувство Париж и Лондон. Шестидесятифунтовые пушки русских крейсеров оказались более весомым аргументом, нежели ноты «железного канцлера» Горчакова. В состав эскадры Атлантического океана, начальником которой был назначен контр-адмирал С.С. Лесовский, вошли фрегаты «Александр Невский», «Пересвет» и «Ослябя», корветы «Варяг» и «Витязь» и клипер «Алмаз». В состав эскадры Тихого океана вошли корветы «Богатырь», «Калевала», «Рында» и «Новик» и клипера «Абрек» и «Гайдамак». Начальником эскадры был назначен контр-адмирал А.А. Попов. Поход обеих эскадр происходил в обстановке строжайшей секретности. Корабли эскадры Лесовского шли в Америку порознь, причем фрегат «Ослябя» шел не с Балтики, а из Средиземного моря. Зато все суда почти одновременно, 24 сентября 1863 г., оказались в НьюЙорке. А 27 сентября эскадра контр-адмирала Попова бросила якорь на рейде Сан-Франциско. Когда через неделю пассажирский пароход привез в Лондон американские газеты с сообщением о прибытии русских кораблей, в Форин оффис заявили, что это обычные газетные утки. Позже наступил шок. Судоходные компании резко подняли стоимость фрахтов, страховые компании начали менять правила страховок. К сожалению, никто из современников не посчитал убытки, нанесенные экономике Британии. Замечу, что и без этого английская промышленность находилась в кризисе, вызванном войной в Соединенных Штатах и рядом других причин. Кстати, наши историки, говоря о походе русских эскадр в Америку, забыли, что часть русских крейсеров находилась на британских коммуникациях и в других районах Мирового океана. Так, до конца 1863 г. на Средиземном море крейсировали фрегат «Олег» и корвет «Сокол». Через три недели после прибытия русских эскадр в Америку Александр II в рескрипте на имя генерал-адмирала (от 19 октября) назвал Польшу страной, «находящейся под гнетом крамолы и пагубным влиянием иноземных возмутителей». Упоминание в обнародованном рескрипте об «иноземных возмутителях», которое до прибытия русских эскадр в Америку могло бы послужить casus belli, теперь было встречено западными державами молча, как заслуженный урок. Сразу же после прибытия эскадр в Америку антирусская коалиция развалилась. Первой поспешила отойти Австрия, которая, сразу почуяв всю шаткость положения, предвидя близкую размолвку Англии и Франции, побоялась принять на себя совместный удар России и Пруссии. Австрия, круто изменив свою политику, не только пошла на соглашение с Россией, но даже стала содействовать усмирению мятежа в Царстве Польском.
Английским дипломатам с большим Горчакову лорд Непир. Теперь Форин офтрудом удалось задержать на полпути, в фис пошел на попятную. Так «заграница» в очередной раз подвела буйное пан грозную ноту с угрозами в адрес России, которую должен был вручить ство в Берлине.

В результате разделов Речи Посполитой в 1772, 1793 и 1795 гг., а также присоединения к Российской империи Царства Польского по итогам Венского конгресса 1815 г. все белорусские земли оказались под властью Романовых. Территориально-административное деление и властные институты Великого княжества Литовского были упразднены. По распоряжению Павла I была образована Белорусская губерния, впоследствии в 1802 г. преобразованная в Могилевское и Витебское генерал-губернаторство. Однако зачастую в официальных документах и среди широких слоев употреблялось наименование «Белорусское генерал-губернаторство» или, позднее, просто Белоруссия. Таким образом, впервые термин «белорусский» был использован в качестве названия территориальной единицы.

Также белорусское население проживало в Виленской, Ковенской, Гродненской и Минской губерниях. Всего в «белорусских» и «литовских» губерниях проживало на 1811 г. ок. 3,8 млн. человек. На протяжении всего XIX в. численность населения увеличивалась, в отличие от предыдущего периода. К 1840 г. население белорусских земель составило ок. 4,2 млн. человек, а к концу XIX в. - 6,8 млн. (вместе с Гродненской губернией, в которую входил Белосток, и Витебской с Динабургом (ныне - Даугавпилс) - 8,5 млн.) Большая часть населения было занято в аграрном производстве, из-за чего доля городского населения увеличивалась медленно - с 3,5% в конце XVIII до 10% в конце XIX в. Большинство населения (70%) составляло крепостное крестьянство. Основной повинностью оставалась барщина (панщина), которая достигала 5−6 дней в неделю. Начиная с 30-х гг. XIX в. в связи с промышленным переворотом и возникновением в Российской империи сахарной промышленности особое значение в помещичьих хозяйствах стала играть культура сахарной свеклы. Также картофель окончательно стал полевой культурой в связи с широким распространением панских винокурен. До 19% населения было государственными крестьянами, основной проблемой которых было малоземелье.

Большое влияние на социальное развитие оказывала конфессиональная ситуация. Вплоть до поражения польского восстания 1830−31 гг. господствующее положение в «литовских» и «белорусских» губерниях занимало дворянство (шляхта), католическое духовенство и представители нарождающейся польской интеллигенции. Общая их доля в населении Белоруссии составляла не более 6%. Парадокс ситуации заключался в том, что российская власть, несмотря на официальную поддержку православной церкви в Белоруссии, фактически лишила ее социальной опоры в верхних слоях общества: большая часть мелкой шляхты, православные белорусы, были переведены в податные сословия. В течение всей первой половины XIX в. в белорусских землях сохранялось разделение на «панскую веру» (католицизм) и «хлопскую» (православие). Большой удельный вес в структуре населения занимали евреи, их процент по губерниям варьировался от 12 до 17%. Вместе с поляками, евреи составляли абсолютное большинство в городах (к концу столетия конкуренцию им составили великороссы).

В первой половине XIX в. в среде православного населения белорусских земель наблюдается определенная синкретичность в формировании собственной идентичности. Выходец из этих земель мог одновременно называть себя и белорусом, и «литвином». Многочисленные источники говорят о том, что православные крестьяне и горожане часто называли свой язык (белорусский в современном значении) «литовским» и свою родину - Литвой. Для представителей местных властей, в основном польского происхождения, различие между «литвинами» и «белорусами» проходила в конфессиональном поле - «литвинами» назывались преимущественно католики. Однако вплоть до конца XIX в. в официальной документации и в обиходе не было четкой формулы идентичности по отношению к православному населению белорусских земель. Надо также отметить, что сама «литовская» идентичность, которую использовали православные крестьяне, не имела, по сути, этнического содержания и оставалась «областнической», аналогичной локальным идентичностям, существовавшим тогда в империи.

Ключевыми событиями в военно-политической истории белорусских земель XIX в. стали польские восстания 1830−31 гг. и 1863−64 гг. В ноябре 1830 в Варшаве произошел вооруженный мятеж, направленный на восстановление польской государственности, поддержанный большей частью польской шляхты. Польское восстание затронуло западную часть белорусских территорий. Так как большинство населения Белоруссии составляло крестьянство, то оно в основном осталось равнодушным к призывам польской шляхты, основанных на лозунгах Великой Французской революции. В марте 1831 года отряд, состоявший из шляхты и крестьян, в основном, католиков, обезоружил небольшую российскую военную команду в Витебской губернии. Небольшие отряды действовали в Гродненской и Минской губерниях. Большая часть из них быстро распадались. Количество белорусов, участвовавших в восстании, практически не поддается подсчетам, по самым смелым из которых мы можем оперировать цифрами до 10 тыс. человек, часть из которых была призвана в польские войска посредством рекрутских наборов. Так, из 733 восставших в минской губернии больше половины составляла шляхта и только около 16% - крестьяне-белорусы (большинство из которых были униатами). Подавляющее большинство белорусского населения находилось на занятой русскими войсками территории и никак не поддержало движение католической шляхты, призывы которой были не только не понятны ему, но и зачастую - прямо противоположны его социальным чаяниям.

По итогам восстания в казну было конфисковано 115 поместий шляхтичей, 38 тысяч белорусских крестьян были переведены в государственные. В 1839 г. был проведен Полоцкий церковный собор, согласно решениям которого была ликвидирована униатская церковь и около 1600 приходов перешли под юрисдикцию Русской Православной Церкви.

Во время второго восстания 1863−64 гг. Белоруссия в большей степени была охвачена волнениями, однако в гораздо меньшей степени, чем в Царство Польское. Тем не менее, количество участников восстания достигало 72 тыс. Польские дворяне пытались привлечь белорусских крестьян призывами раздачи дополнительной (около 2-х десятин) земли. Восстание носило партизанский характер, а большинство участников, до 95% - были католиками. Успеху российских войск в Белоруссии способствовало ускорение решения крестьянского вопроса. Так, для белорусских крестьян выкупные платежи были снижены на 30%. Также власти принимали меры по усилению, а Северо-Западном крае просвещения в общерусском и православном духе, подчеркивая принадлежность православного населения белорусских земель к единой русской нации. События польского восстания на территории Белоруссии обратили русское общественное мнение в сторону православного населения, впервые «открыв» для кругов, близким к прошлым славянофилам. «Мы виноваты перед вами; простите нас! - писала издаваемая И.С. Аксаковым московская газета „День“ - Мы, русское общество, как будто забыли о существовании Белоруссии; мы долгое время не знали о той глухой, неизвестной борьбе, которую вели белорусы за свою народность и веру со своими могущественными, сильными, хитрыми и богатыми, со всех сторон окружающими их врагами - польщизной и латинством». Благодаря расчетливой крестьянской политике властям Российской империи удалось привлечь на свою сторону белорусских крестьян, которые, самостоятельно организовываясь, сдавали русским войскам польских повстанцев, что хорошо прослеживается по источникам. Так, полковник А.Д. Соколов в рапорте докладывал: крестьяне же, напротив, где только можно, выказывают свою преданность Государю-Императору и, сколько от них зависит, способствуют подавлению мятежа: «…в одно могилёвское уездное управление ими доставлено до 80 чел. разного звания людей, пойманных в лесах и на дорогах, из числа которых хотя и не все, но многие находились в шайках мятежников и впоследствии отстали или отделились, крестьянами также представлено более 30 чел. помещиков, которые, как они утверждают, доставляли продовольствие шайкам или внушали крестьянам не повиноваться русскому правительству».

В целом, белорусские земли в течение всего XIX в. отчасти стали ареной попыток поляков восстановить собственный суверенитет. Сами белорусские крестьяне сохраняли лояльное отношение к российской власти, чем и вызвали у русского общества выраженный интерес.

Дмитрий Степанов

В конце XIX - начале XX в. привисленские губернии, как, впрочем, и большинство других районов империи, охватил невиданный экономический подъем. К 1 января 1914 г. в девяти привисленских губерниях проживало 12,24 млн человек, то есть 6,9 % населения империи, однако в 1908 г. там производилось 11 % промышленной продукции, а через четыре года - уже 12,1 %. Так, к примеру, крупным промышленным центром стал город Лодзь, где к 1890 г. проживало уже более 300 тыс человек. Недаром Лодзь называли польским Манчестером. По производству угля и стали Польша стояла на втором месте после Донецкого района. В Польше производилось 42% полотна, в производстве сукна ее доля составляла 29,6 %, шерстопрядении - 77 %, вязальном производстве - 76 %. Больше половины производимых в Польше товаров сбывалось в Россию. Основу вывоза составляли хлопчатобумажные и шерстяные ткани, пряжа, машины, уголь. Торговля с Россией и немецкие капиталы, инвестированные в польскую промышленность, являлись источниками, из которых питалась польская экономика. Экономику привисленских губерний существенно поддерживало и... Военное ведомство. Оно строило там железные дороги, крепости, содержало крупные гарнизоны.
Работая в военно-историческом архиве, я наглядно убедился в высокой степени коррумпированности русского генералитета. К примеру, лафеты тяжелых орудий, крепостные узкоколейные железные дороги и другое оборудование для крепостей производились Пермским и другими казенными заводами Горного ведомства по ценам, как минимум, вполовину меньшим, чем на частных заводах Варшавы и других польских городов. Но заказы почему-то получали поляки, а точнее, жители привисленских губерний, поскольку владельцами заводов в основном были евреи и немцы. В ходе обсуждения Государственной думой III созыва экономического состояния империи выяснилось, что привисленские губернии являются, как сейчас говорится, дотируемым регионом, то есть сидят на шее центра. Депутат П.В. Березовский при этом заявил: «У нас центр не только не пользуется ничем от окраин, а напротив, он оскудевает, он беднеет, а окраины наживаются, окраины богатеют». Грустно сознавать, что подобная ситуация перейдет по наследству от «проклятого царизма» к СССР, а затем - к Российской Федерации. Таким образом, в экономическом плане скорее Россия была колонией Польши, а не наоборот. Никто в России не мешал развиваться польской культуре. Вместе с русскими в 1906 г. поляки получили возможность выбирать депутатов в Государственную думу. В империи отсутствовали какиелибо ограничения в занятии государственных постов по национальному или религиозному принципу. Например, к 1 января 1862 г. в русской армии среди генералов было: православных- 62,7 %, католиков (в основном поляки) - 8,72 %, протестантов (финны, немцы, шведы) - 27,8 %. Всего же на службе было офицеров: православных - 69,37 %, католиков - 20,06 %, протестантов - 9,33 %84. Любой эрудированный человек без труда вспомнит имена десятков поляков среди знаменитых сановников, ученых и путешественников империи в конце XIX-начале XX в. Обратим внимание, что данные по национальному составу и в военных, и в любых других источниках отсутствуют. В империи никого не интересовала национальность человека, а также его вероисповедание.
Даже правые партии России с уважением относились к правам поляков. В ноябре 1907 г. в Государственной думе граф А.А. Уваров, представлявший Саратовскую губернию, заявил: «Мы, октябристы, с великим удовольствием дадим Польше все то, что мы сами будем иметь в центре, мы с удовольствием дадим Польше земское самоуправление, широкое городское управление, но, конечно, господа, с таким уговором, чтобы окраины отнюдь не требовали того, что не имеют центральные части России». Вставьте вместо слова «Польша» «Чечня» или «Татарстан», и слова Уварова будут более чем актуальны в наши дни. Единственной попыткой правительства несколько изменить статус-кво было выделение в 1912 г. Холмской губернии из состава привисленских губерний. Законопроекте Холмской области был предоставлен 18 мая 1912 г в думу III созыва и поддержан депутатами. Дело в том, что принадлежность Холмской губернии Польше была довольно спорной. С одной стороны, католиков там было чуть больше, чем православных85, зато этнические русские, включая малороссов и белорусов, составляли большинство. С учетом этого депутат В.А. Бобринский на заседании думы заявил, что Холмщина должна быть... в бесспорном национальном владении не России, - здесь всё Россия, - но Руси, чтобы это поле было не только частью Российского государства, но чтобы оно было всеми признано национальным народным достоянием, искони русской землей, то есть Русью».
В ответ польский депутат Я. Гарусевич заявил: «Конец этой законодательной трагедии есть вместе с тем начало нашей защиты этой польской губернии. Она есть и будет польская губерния. Хотя станет называться Холмской». В июне 1912 г. проект был одобрен думой, а затем Госсоветом и утвержден Николаем П. В сентябре 1913 г. началось нормальное функционирование Холмской губернии. Подавляющее большинство поляков в конце XIX - начале XX в. не принимали участия в играх националистов. Замечу, что жизненный уровень населения в привисленских губерниях был куда выше, чем в центральных губерниях империи. Однако ксендзы и гонористые паны по-прежнему не унимались. Еще раз замечу, что они никогда не ставили вопрос о воссоздании Польши в ее этнических границах, то есть чтобы во всех ее районах этнические поляки составляли большинство. Но в сложившейся ситуации говорить о Речи Посполитой «от можа до можа» было неуместно. Поэтому в конце XIX века хитрые паны придумали идею создания федерации, в которую должны были войти привисленские губернии, Литва, Белая Русь, Малая Русь и Курляндия. И тут они впервые столкнулись с литовскими националистами. Уточню, что ранее под Литвой мы понимали территорию, заселенную русскими (белорусами), которые с середины XVI века имели польское или ополяченное дворянство. Но теперь на политическую сцену вышли этнические литовцы, мечтавшие о создании Великой Литвы, куда должна была войти и Белая Русь, население которой они называли «ославяненными литовцами». Естественно, что литовские националисты не хотели даже слышать о федерации с ляхами.