Великая встреча. Богоматерь одигитрия и троица зырянская Зырянская троица

Коми язык относится к числу старописьменных языков. Большинство исследователей сходятся во мнении, что до возникновения буквенного письма коми народ пользовался различными типами первобытного письма, первоначально – рисуночного (пиктографического), затем идеографического (знакового).

Древнепермская (древнекоми) азбука была создана христианским проповедником Стефаном Пермским, единственным в истории православия миссионером, создавшим письменность для нерусских народов.

Р одился Стефан около 1340 года в Великом Устюге. Считается, что с раннего детства Стефан знал коми-зырянский язык, на котором разговаривало в то время почти всё местное население Устюга и окрестных деревень. В Ростове, в монастыре Святого Григория Богослова, изучал греческий язык, богословские книги. Создание Стефаном в 1372 г. оригинальной азбуки для языка местного населения и перевод на древнекоми язык некоторых богослужебных книг явились залогом успеха христианизации Коми края.

Стефан создает свой «Анбур» – древнекоми азбуку, получившую название по первым двум буквам («ан» и «бур»), на основе букв греческого и славянорусского алфавитов и своеобразных коми иероглифов, родовых пасов, которые вырезали на деревьях и деревянном материале коми шаманы (маги) и охотники.

В 1379 году Стефан направился в пермские земли, где начал проповедовать христианское учение. Везде, где бывал Стефан, он строил церкви и часовни.

Cлева от Стефановской церкви - Благовещенская церковь (1734-46). Утрачена в 30-80-х гг. XX в. Фотография из фондов Усть-Вымского филиала МУ "Усть-Вымское ММО" (1900)

В селе Усть-Вымь на месте языческой кумирницы Стефан построил первые в Коми деревянные церкви Благовещения Пресвятой богородицы и Николая Чудотворца. Позднее здесь образовался Михайло-Архангельский монастырь. Устроив свою резиденцию в центре Вычегодского бассейна, Стефан Пермский перевел на древнекоми язык молитвы и песнопения, организовал богослужение на родном языке новокрещенных, учил их грамоте, готовил духовенство из представителей местного населения.

До нас дошли лишь несколько образцов письменности древних зырян.

«Зырянская Троица» - икона Святой Троицы XIV века, согласно преданию, написанная святителем Стефаном Пермским, один из немногих сохранившихся памятников древнекоми письменности. Икона являлась храмовым образом Троицкой церкви погоста Вожема Яренского уезда Вологодской губернии. Подписи на коми-зырянском языке, в противоречие традиции, имеются у изображений ангелов (Образ Святой Живоначальной Троицы с зырянскими надписями «Ай», «Пи» и «Пылтос»). Выбор сюжета для этой иконы отражает миссионерские идеи святителя Стефана Пермского, пришедшего к язычникам, чтобы принести весть о едином Боге, и проповедовавшего на зырянском языке.

"Зырянская Троица": от почитания до забвения / Одна из главных национальных реликвий коми народа уже более века находится в Вологде Одной из самых известных национальных реликвий коми народа считается икона «Зырянская Троица», по преданию написанная крестителем Коми края святым Стефаном Пермским. С XIV века она украшала иконостас церкви в селе Вожем недалеко от нынешнего села Яренск, населенного в предыдущие века коми-зырянами. В начале XIX столетия почитаемый образ поменял привычное место, был вывезен в Вологду, где продолжает находиться по сей день. За век с лишним, как икона «обосновалась» в соседнем с Коми краем городе, в ее судьбе произошли различные перипетии, а отношение к ней варьировалось от почитания до полного забвения. Все это удалось подробно проследить и изучить старшему научному сотруднику Вологодского историко-краеведческого и художественного музея-заповедника Елене Виноградовой, чью публикацию и предлагаем нашим читателям. Кто же автор находки? Икона конца XIV века «Святая Троица Ветхозаветная (Зырянская)» из коллекции Вологодского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника (ВГИАХМЗ) с XIX века до наших дней является предметом устойчивого интереса лингвистов, историков и искусствоведов. Это одно из немногих сохранившихся свидетельств миссионерской деятельности свт. Стефана, епископа Пермского (1383-1396 гг.), чья проповедь христианства звучала среди коми-зырян, пребывавших в язычестве и не имевших своей письменности. Результатом подвига свт. Стефана стало не только крещение значительной части населения, проживавшего по рекам Вычегде и Сысоле, но и создание зырянской письменности, древнейший образец которой сохранился в нижней части средника иконы «Святая Троица Зырянская». История бытования и почитания этого широко известного памятника остается неясной, в связи с чем попытаюсь сопоставить связанное с иконой предание и факты, подтвержденные документами из Государственного архива Вологодской области, собраний ВГИАХМЗ и Великоустюжского государственного музея-заповедника. Интерес к культуре зырян, их быту, верованиям и в первую очередь к зырянской письменности усилился в конце XVIII столетия. Академику И.Лепехину, обследовавшему в 1771 г. селения на реках Лузе, Сысоле и Вычегде, не удалось найти ни одного памятника зырянской письменности. Стали известны лишь названия пермских букв, записанные по-русски. Казалось, что зырянская азбука безвозвратно утрачена вместе с христианскими книгами, которые свт. Стефан перевел на зырянский язык. В 1788 г. удача улыбнулась устюжскому штабс-лекарю академику Я.Фризу, узнавшему об уникальной иконе Святой Троицы с зырянскими надписями в Троицкой церкви (ныне не существует) села Вожем Зырянской волости, расположенной в 30 верстах от города Яренска. К тому времени никто из зырян не смог прочесть написанный по-зырянски текст - стефановская письменность была уже полностью забыта. Заявив о древности существующей на этом месте церкви и отнеся ее постройку ко времени жизни первого пермского епископа, Фриз «для уважения своей находки» написал, что икона вложена в церковь самим святителем. В многочисленных публикациях XIX-XX вв. содержатся сведения о написании иконы свт. Стефаном для вожемской Троицкой церкви во время его последней поездки в Москву в 1395-1396 гг. Но это предание вызывало сомнения еще в начале XIX века. Евгений (Болховитинов), епископ Вологодский в 1808-1813 гг., писал: «Кем и когда писана вожемская Троицкая икона и от кого тамошней церкви досталась, никаких нет сведений, ни признаков по самой иконе, кроме народных преданий о троекратном чудесном ея перенесении из цилибинской Рождественской церкви». Епископ Евгений считал сообщение о вложении иконы в вожемскую Троицкую церковь свт. Стефаном Пермским «выдумкой» Фриза. Эта «выдумка» со временем обрастала новыми подробностями, и, по мнению епископа Евгения, в результате домысла другого «мечтателя» появилось сообщение о написании образа самим свт. Стефаном, об иконописных трудах которого нет сведений ни в Житии, написанном через год после его преставления в 1396 г. лично знавшим святителя иеродиаконом Епифанием Премудрым, ни в каких-либо других сохранившихся источниках. Более скромную роль в создании иконы отводит свт. Стефану Пермскому автор «Описания Вологодского архиерейского дома» 1898 г. Перечисляя важные дела Вологодского и Устюжского епископа Арсения (Тодорского) (1796-1802 гг.), он сообщает о перенесении в вологодский кафедральный собор древней иконы Св. Троицы «с надписью на ней зырянскою, писанною, по преданию, св. Стефаном, просветителем зырян». На рубеже XIX-XX столетий в описание святынь епархии наряду с образом Св. Троицы, находившейся в то время в Воскресенском соборе Вологды, включаются сообщения о других произведениях свт. Стефана с зырянскими и славянскими надписями: икона «Сошествие Святого Духа» из той же вожемской церкви с надписью «пермскими письменами» 4 стихов 2-й главы Деяний апостолов; икона «Святитель Николай Мирликийский» в Михайло-Архангельской шошкинской церкви; крест с живописным изображением Голгофского Креста в часовне, существующей более 300 лет близ деревни Крестовская Яренского уезда, и чудотворная икона «Спас Нерукотворный» в Спасской иртовской церкви Яренского уезда. Точка не поставлена Икона «Спас Нерукотворный» была одной из наиболее почитаемых. В нижней части иконы имелась надпись церковно-славянской вязью: «Нерукотворный образ Христов». После исцелений от этой иконы в честь Нерукотворного образа Спасителя была построена в 1642 г. деревянная церковь, а в 1746-1754 гг. - каменная. Подробное повествование об иконе и ее прославлении содержалось в хранившейся при иртовской церкви «особой большой рукописи», где было описано до 150 чудес. Благоговением к святыне объясняется значительное количество церквей и престолов в честь Нерукотворного образа Спасителя в Зырянском крае. Предания об иконе «Святая Троица Зырянская», по-видимому, появились в XIX веке. Можно предположить, что они не были известны ни епископу Арсению (Тодорскому), перевезшему икону в епархиальный центр, ни занявшему место на Вологодской кафедре через 6 лет после него Евгению (Болховитинову), знавшему о существовании других икон с зырянскими надписями. Сбором преданий и поверий во второй половине XIX века занимались члены постоянной церковно-археологической комиссии при вологодском обществе Всемилостивого Спаса и привлеченные ими для составления описаний «замечательных по древности храмов епархии» краеведы, путешествовавшие по епархии миссионеры. Сведения, связывавшие церковные реликвии с именем свт. Стефана Пермского, могли быть взяты из сообщений приходских священников, собранных для церковно-исторического и статистического описания церквей епархии. Так, например, преподаватель усть-сысольского уездного училища М.Михайлов сообщал о существовании в Яренском уезде сказания о кресте с резной надписью, изготовленном и поставленном свт. Стефаном Пермским в часовне при Троицкой церкви в Удоре. «К кресту до сих пор не прикоснулась разрушительная сила тления, и, как утверждают местные жители, сгорело много часовен, но крест оставался цел и невредим». Михайлов считал, что надпись на кресте во многих местах «сгладилась», и невозможно понять, на русском или зырянском языке она выполнена. В церковно-историческом и статистическом описании усть-сысольской Благовещенской церкви Яренского уезда 1854 г. содержится острая критика в адрес этого автора: «Господин Михайлов говорит, что будто бы крест в часовне при веслянской Троицкой церкви в Удоре, которая до учреждения штатов была пустынею, поставлен святым Стефаном самим, но в этой ошибке обличает его сама подпись на кресте. Он поставлен около 7070 (1562) года». К сожалению, авторы статистического описания не приводят точную надпись на кресте, видимо, по причине многочисленных потертостей, затрудняющих ee прочтение. Тем не менее сам факт выражения недоверия Михайлову свидетельствует о том, что данное предание не имело широкого распространения в крае. Вопрос об авторе иконы «Святая Троица Зырянская» на сегодняшний день нельзя считать закрытым. Г.И.Вздорнов предполагает, что икона была написана великоустюжским мастером. А.А.Рыбаков, относя памятник к великоустюжскому иконописному центру, находил возможным, что творения уроженца Великого Устюга свт. Стефана, прошедшего выучку в Ростове Великом, могли стать началом распространения ростовской художественной традиции в северных землях. Однако отсутствие икон этого периода с документально подтвержденным устюжским происхождением лишает данную научную гипотезу необходимых доказательств. Подлинник и копия «Дорожные заметки» П.И.Савваитова и описание церкви во имя преподобного Симеона Столпника в Великом Устюге, составленное протоиереем устюжского Успенского собора А.М.Поповым, содержат описание копии иконы «Святая Троица Зырянская», находившейся у правого столба трапезной Симеоновской церкви. На обороте иконы была помещена запись о создании копии: «Сей образ Святыя Троицы Живоначальныя снят с подлиннаго зырянскаго образа, находящагося Яренской округи Вожемской волости в Троицкой старинной деревянной церкви. Оный, по словесным народным сказкам, якобы писан собственными рукама святаго Стефана, епископа Великопермскаго, в то время, когда он, плывши но реке Вычегде обратно из Перми в Москву, по причине ненастной погоды остановился на правом берегу, ниже Яренска в 30 верстах, и в знак своего пребывания там приказал построить церковь и сей образ в оную приложил». К сожалению, ни дата создания списка, ни его местонахождение в настоящее время неизвестны. Фриз, сообщая об иконе из вожемской Троицкой церкви в «Летописи города Устюга» 1793 г., не упоминает о существовании списка: «Ныне же в одной только зырянских селений церкве ниже Яренска в 30-ти верстах находится образ, приложен самим оным Стефаном, епископом Пермским, при последнем его отшествии в Москву, почему и хранится оный при той церкви для вечной его памяти». Поскольку из надписи на обороте иконы следует, что подлинник на время создания копии находился в деревянной церкви, просуществовавшей до 1797 г., можно предположить, что список сделан между 1793 и 1797 гг. Представляется маловероятным его создание раньше обнаружения подлинника в 1788 г., хотя версия о великоустюжском списке как источнике информации для Фриза о местонахождении подлинника также достойна внимания. Если верить имеющемуся в надписи сообщению о нахождении «Святой Троицы Зырянской» в вожемской церкви, то список должен был появиться раньше перенесения иконы в Вологду, а поводом к его написанию вполне могло быть особое почитание устюжанами святителя в его родном городе. В таком случае письменное подтверждение предания о свт. Стефане как создателе иконы Святой Троицы заставляет усомниться в справедливости критики неизвестного «мечтателя» епископом Евгением (Болховитиновым). Последний не только знал о существовании копии, но и лично видел этот список, отмечая в своем труде лучшую сохранность надписей на нем, нежели на подлиннике. Если же создание устюжской копии, наоборот, явилось результатом преподнесения Фризом своей находки как уникального творения свт. Стефана и относится к последнему десятилетию XVIII века, то надпись на ней вполне может содержать упоминание о предании, появившемся вовсе не в народной среде. Время создания иконы относится к периоду особого почитания Св. Троицы, ставшей символом единения Руси. С первой половины XVI века в честь Св. Троицы освящается множество храмов и монастырей, появляется большое количество икон. В отличие от большинства изображений второй половины XIV века в сюжете «Святой Троицы Зырянской», автор которой принадлежал к кругу свт. Стефана Пермского, ощутимо стремление к цельности групп, к глубинному воплощению догмата о Триедином Божестве. Четыре века спустя Икона «Святая Троица Зырянская» оставалась в Троицкой церкви села Вожем до начала XIX в., хотя уже в 1571 г. архиерейская резиденция окончательно была перенесена в Вологду. По-видимому, образ не был широко известен, а вожемская церковь не являлась местом массового паломничества. Вологодские архиереи обратили на икону особое внимание лишь благодаря любознательности Фриза, который в 1788 г., оценив уникальный памятник истории и культуры, передал копию надписи на иконе в Императорскую Академию наук и внес предания об иконе в Устюжскую летопись. Все исследованные источники кратко информируют о переносе иконы в Вологду при епископе Арсении (Тодорском). Во вступительной статье В.И.Буганова и Л.Н.Смоленцева к переизданию книги Г.С.Лыткина «Зырянский край при епископах Пермских и зырянский язык 1383-1501» описаны подробности этого события: Вологодский епископ Арсений «сам поплыл к иконе, побывал в Усть-Сысольске, уговорил вычегодцев отдать бесценную редкость во владычную ризницу, довольствуясь на Вычегде списком (копией) с творения святителя земли Пермской», ссылки на источник отсутствуют. В Вологодском иллюстрированном календаре 1894 г. и в публикациях В.К.Лебедева 1900 и 1909 гг. приведена точная дата перенесения иконы - 1790 г., которая, по всей вероятности, является ошибочной, поскольку не совпадает со временем пребывания на Вологодской кафедре епископа Арсения, в то время как все известные источники относят событие именно к его деяниям. Бытовало предание о том, что икону пытались переносить и раньше, но все попытки оставались безуспешными. Г.Лыткин писал, что «новгородские переселенцы Осколковы, жившие в Цилибе против Вожема, три раза уносили этот образ в свое селение, но он чудесно возвращался в Вожем». На украшение святыни Г.С.Лыткин сообщает, что икона была помещена Преосвященным Арсением в Софийском кафедральном соборе на правой стороне, против епископского места. Хотя это точное указание расположения иконы является единственным, мне оно кажется убедительным по нескольким причинам: автор правильно описывает расположение епископского места в Софийском соборе, находившегося с восточной стороны первого южного столба; о нахождении иконы «Святая Троица Зырянская» в Софийском соборе косвенно свидетельствуют документы об украшении ее серебряной ризой при епископе Онисифоре (Боровике) (1814-1827 гг.), «сделанной на пожертвованные лучшими здешними чиновниками и гражданами деньги», и деловая переписка протоиерея Софийского собора В. Нордова с епископом Евлампием (Пятницким) (1844-1852 гг.) в 1846-1848 гг. о поновлении иконы. В приходной книге Софийского собора 1828-1830 гг. зафиксирован сбор средств на украшение святыни с января 1828 по март 1829 г., хотя серебряных дел мастеру И.М.Зуеву, изготовившему ризу для иконы, была выплачена полная сумма за серебро и работу 1530 рублей 13 копеек с января по июнь 1828 г., а в «реестре прибылых вещей» оклад значится уже 30 октября 1827 г.: «Сделана по дозволению Его Преосвященства данному в сентябре месяце сего года из пробнаго серебра 14 фунтов 55 золотников риза на икону Живоначальныя Троицы, писанную первым вологодским архиереем Стефаном, епископом Пермским». В приходной книге отмечены также пожертвования на украшение иконы госпожи Шипиловой с детьми, городского головы купца Н.И.Скулябина, купеческой жены Е.П.Витушечниковой, купеческой дочери М.Н.Белозеровой и других лиц, вносивших деньги лично, а также через вологодского купца В.И.Грудина и мещанина Н.Шанькова. Возможно, в сборе средств участвовали и граждане, которые не жили в Вологде. Риза, исполненная Зуевым в октябре 1827 г. из пробного серебра, весила 14 фунтов 55 золотников, таким образом, стоимость серебра составила 432 рубля, а работа известного вологодского мастера была оценена в 1098 рублей 13 копеек. Тем не менее, как следует из донесения В.Нордова и ключаря А.Сорокина епископу Евлампию (Пятницкому), в январе 1834 г., на седьмой год после создания, «ризу с этой иконы, по резолюции бывшего Преосвященного Стефана, сняли и продали». Какова причина тому, можно только догадываться: была ли риза заменена другим окладом, или настолько патинировалась в неотапливаемом Софийском соборе, что совершенно утратила первоначальный вид, или архиерей нуждался в средствах на возобновление Воскресенского собора. В приходо-расходной книге Софийского собора за январь 1834 г. имеется следующая запись: «Внесено эконому Вологодскою архиерейского дома отцу игумену Израилю вырученных... от продажи соборного ветхого неупотребляемого серебра денег 4545,60 руб.». Поскольку представляется маловероятной продажа в качестве лома ризы, стоимость работы над которой в 2,5 раза больше стоимости использованного материала, хочется высказать предположение, что оклад был передан на один из списков иконы - в Вожем или Великий Устюг, но оба памятника на сегодняшний день не сохранились, и данная версия не подтверждается документами. Без ризы и без почтения К началу 40-х гг. XIX века история перенесения иконы была забыта, особым почитанием она не пользовалась и находилась в ризнице среди неучтенных старых икон. Можно предположить, что икона была убрана в ризницу еще до снятия драгоценного оклада или одновременно с ним. Во всяком случае, она вряд ли могла оставаться после этого на своем месте перед иконостасом (при всем уважении к решению епископа факт продажи устроенной «всем миром» ризы не стали бы делать достоянием широкой общественности на памяти одного поколения). Свидетельства о перенесении иконы епископом Иннокентием (Борисовым) (1841-1842 гг.) в архиерейский дом имеются в уже упоминавшемся донесении протоиерея В.Нордова, а также в путевых записках М.П.Погодина, посетившего Вологду в 1841 г., где он молился перед древней святыней: «Проснулся в прекрасной огромной комнате, только что отделанной и назначенной быть кабинетом Преосвященного. Окон 12 на три стороны. Из одних виден собор, из других поле и часть города. В углу передо мною стоял большой образ Троицы, древнего письма. Подхожу к нему... что же... Это тот исторический образ с зырянской подписью, о котором столько было написано в статье Евгения (Болховитинова - Е.В.) «О древностях вологодских и зырянских», в «Вестнике Европы» 1815 или 1814 г. Подпись составляет почти единственный памятник зырянского письма. Как археолог, помолился перед ним с большим усердием». Судя по документам середины XIX в., икона не пользовалась к этому времени особым почитанием. Во всяком случае, на запрос Преосвященного Евлампия (Пятницкого) в 1846 г. о судьбе образа удовлетворительного ответа не последовало. Из донесения епископу Евлампию от 4 сентября 1846 г. следует, что иконы не было в кафедральном соборе с начала 1840-х гг. и как чтимая святыня она не передавалась Преосвященному Евлампию, вступившему на Вологодскую кафедру в 1844 г.: «Сим Вашему Преосвященству почтеннейше доносим, что при здешнем кафедральном соборе оная икона Св. Троицы хотя действительно находилась, как частно нам известно, но при поступлении нашем на службу во оный собор в сентябре 1841 г. иконы той в соборе уже не оказалось... Где же теперь находится сия икона, нам неизвестно, равно можем сказать ничего ни в рассуждении исторического начала этой иконы, ни касательно того, давно ли и как перешла она в Софийский собор». Епископ Евлампий наложил на это донесение следующую визу: «Справить на месте первоначальной епископии святителя Стефана, просветителя перми-зырян, в усть-вымской церкви потом каких сведений об этой иконе Святой Живоначальной Троицы с зырянской надписью. Как икона Святой Живоначальной Троицы отыскалась в ризнице при архиерейском доме, как краски на ней довольно потеряли вид и цвет, то эконом дома пригласит искусного иконописца и уговорится с ним о поновлении оной иконы с удержанием во всей точности писания ее, кроме освежения и отлакирования красок. О последующем донести». Забвению не подлежит В качестве поновителя иконы «Святая Троица Зырянская» был выбран А.П.Поваров - крестьянин села Коровничьего вотчины Спасо-Прилуцкого монастыря, известный как иконописец и монументалист. Порученную работу мастер выполнил к 21 мая 1848 г., после чего епископ Евлампий отдал распоряжение выдать Поварову 10 рублей ассигнациями из церковной домовой суммы. Поновленная икона была установлена на правой стороне в трапезной Воскресенского кафедрального собора. Такое ее месторасположение отмечено в Вологодском иллюстрированном календаре 1894 г., где икона включена в список главных святынь Вологды с описанием особенностей образа: «Над изображением Авраама, Сарры и каждого из трех ангелов значатся надписи зырянскаго письма; внизу иконы еще видны шесть строк такого же начертания». В Воскресенском соборе образ «Святая Троица Зырянская» отмечали среди «замечательных» икон краеведы И.Н.Суворов, В.К.Лебедев, Г.К.Лукомский. Однако ни один из авторов не сообщил о наличии на ней в этот период оклада или каких-либо других украшений. В то же время И.К.Степановский отмечал как главную достопримечательность Воскресенского собора единственную икону - Божией Матери «Всех скорбящих Радосте», ничего не сообщая о находившемся в соседнем киоте образе «Святая Троица Зырянская», который был скорее яркой достопримечательностью Вологды, нежели чтимым чудотворным образом. Во всяком случае, в сообщении епископа Вологодского и Тотемского Израиля (Никулицкого) (1888-1894 гг.) в Святейший Синод 21 декабря 1893 г. образ не отмечен в числе особо чтимых святынь епархии. Последнее пристанище Икона оставалась в Воскресенском соборе Вологды до 1928 г., хотя регистрация памятников, имеющих художественно-историческое или археологическое значение, велась с начала 1920-х гг. Иконы, зарегистрированные в действовавших церквах и соборах, как правило, оставались на своих местах, они поступали в музейную коллекцию, если это были уникальные произведения, нуждавшиеся в срочной реставрации либо в особой охране. Так в 1928 г. поступила в Вологодский музей и икона «Святая Троица Зырянская». 4 июля 1928 г. в президиум церковного совета Воскресенского собора было направлено письмо Управления по музейным делам губернского отдела народного образования с требованием выполнения консервационно-реставрационных работ на памятнике за счет церковной общины: «Вологодский губмузей просит произвести расчистку и укрепление иконы «Зырянская Троица», находящейся в трапезной Воскресенского собора, причем означенная работа должна быть поручена мастеру Брягину и произведена за счет самой общины». Времени на раздумья у церковного совета было немного: 10 июля 1928 г. икона была передана в музей «для научного обследования путем пробной расчистки и методом сравнения стилистических и иконографических признаков с другими памятниками, находящимися в самом музее». Акт передачи не позволяет судить о том, как произошло перемещение иконы. Возможно, церковная община приняла условия властей и передала икону в музей на реставрацию, но закрытие собора в 1938 г. решило вопрос о смене владельца памятника. Сведения о реставрации иконы в 1930-1940-х гг. отсутствуют. Окончательная реставрация памятника была выполнена во Всесоюзной центральной научно-исследовательской лаборатории консервации и реставрации (ВЦНИЛКР) Е.М.Кристи. По акту от 17 января 1968 г. икона была передана для дополнительной расчистки и склейки доски в следующей сохранности: «Доска расколота, не снята олифа в левом нижнем углу, выпады красочного слоя, фрагмент поздней записи, имеются карандашные надписи на иконе». Работы были закончены в 1973 году. С 1985 г. памятник находится в экспозиции древнерусского искусства художественного отдела ВГИАХМЗ. Слабое основание иконы (доски склеены, шпоночного крепления нет) требует особенно бережного обращения с ней при экспонировании и транспортировке. Поэтому икона лишь однажды экспонировалась вне музея - на выставке «Живопись Вологодских земель» в Центральном музее древнерусской культуры и искусства им. Андрея Рублева в Москве в 1976 году. Правительство Республики Коми не раз обращалось в ВГИАХМЗ с просьбой о передаче памятника на постоянное хранение в республиканский Национальный музей, но ходатайство это не было удовлетворено по причине особой значимости иконы для вологодской культуры. В 1990-х гг. были выполнены две копии образа художниками-реставраторами ОАО «Купина» (Москва) и И.Н.Федышиным. Первая копия установлена в настоящее время в Свято-Вознесенском соборе Сыктывкара, нынешнего епархиального центра земель, где звучала проповедь свт. Стефана Пермского. Вторая копия находится в личных покоях архиепископа Вологодского и Великоустюжского Максимилиана. Елена ВИНОГРАДОВА.

Описание

Икона представляет собой доску вертикального формата, склеенную из трёх частей, имеющую следы двух накладных шпонок . Ковчег отсутствует. Живописный слой - темпера на левкасе и паволоке .

В нижней части средника иконы на белом фоне помещена надпись на коми-зырянском языке , сделанная древнепермским письмом . Подписи на коми-зырянском языке имеются, в противоречие традиции, у изображений ангелов.

Иконография и стиль

Икона Зырянская Троица представляет собой своеобразную трактовку традиционной позднепалеологовской иконографии Гостеприимства Авраама .

На иконе изображены три ангела (Ветхозаветная Троица), восседающие за столом на большой скамье-сопрестолии. Слева (от зрителя) представлен «Сын», в середине - «Отец», справа - «Дух». Слева внизу изображены Авраам и Сарра , внизу - телец, на фоне - строение с башенкой (палаты Авраама) и дерево (Мамврийский дуб).

Выбор сюжета для этой иконы и для находившейся в той же церкви, а ныне утраченной, иконы Сошествия Святого Духа , которая также имела надпись на коми-зырянском языке, отражает миссионерские идеи святителя Стефана Пермского, пришедшего к язычникам, чтобы принести весть о едином Боге, и проповедовавшего на зырянском языке.

Особое место, которое уделено на иконе изображению Мамврийского дуба, заставляет вспомнить легенду о «прокудливой берёзе» - тотеме зырян, посечённом святителем Стефаном. Три больших ветви дуба символически и художественно соотносятся с идеей Триединства. Чаша на престоле, покрытом белой тканью, символизирует евхаристическую жертву .

История

• Последняя четверть XIV века (после 1379 г.) - создание иконы. Икона являлась храмовым образом Троицкой церкви погоста Вожема Яренского уезда Вологодской губернии ;
• 1778 г. - икона обнаружена устюжским штабс-лекарем академиком Яковом Фризом, который обращает внимание на текст;
• 1790 г. - текст опубликован в Альманахе Академии Наук, икона входит в научный оборот;
• 1796-1801 гг. - икона перевезена в Софийский собор (Вологда) ;
• 1827 г. - широкое почитание, икону украшают богатым серебряным ризом;
• 1830-е гг. - хранится в алтаре собора среди обветшавшей утвари, оклад продан;
• 1841 г. - находится в кабинете епископа Иннокентия (Борисова) на Архиерейском дворе ;
• 1847 г. - икона поновлена местным иконописцем А. П. Поваровым - крестьянином села Коровничьего, вотчины Спасо-Прилуцкого монастыря , установлена в трапезной Воскресенского собора ;
• 1928 г. - поступила в Вологодский государственный музей-заповедник ;
• 1985 г. - находится в экспозиции древнерусского искусства художественного отдела Вологодского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника .

Авторство

Достоверно не установлено. Сведения об авторстве святителя Стефана Пермского относятся к концу XVIII века, и записаны Яковом Фризом со слов сельских прихожан. В подробном Житии святого, написанном через год после его преставления в 1396 году лично знавшим святителя иеродиаконом Епифанием Премудрым , сведений о том, что святой занимался иконописанием, нет. Паломничества к иконе во время её нахождения в Троицкой церкви не было. Святителю Стефану Пермскому приписывалось авторство нескольких икон и крестов с зырянскими надписями, часть из которых имела достоверно более позднее происхождение .

Некоторые исследователи предполагают, что икона была написана великоустюжским мастером . Однако отсутствие других икон этого периода с достоверным устюжским происхождением говорит против этой гипотезы. Некоторые стилистические признаки (например, колорит) могут указывать на ростовскую традицию.

Реставрация и современное состояние иконы

Точные сведения о реставрации иконы в 1930-1940-х годах отсутствуют, возможно, в это время были сделаны пробные расчистки. По сообщению

Литература

• Глебова А. А., Маймасов С. Б., Петрова Т. Г. Древнерусское искусство в собрании вологодского музея-заповедника. Путеводитель по экспозиции. - М., Северный паломник, 2004. - Стр. 11, 20-22, илл. 11, 12.
• Евгений (Болховитинов), еп. О древностях вологодских и зырянских. Вестник Европы. 1814. № 15, 16;
• Рыбаков А. А. Художественные памятники Вологды XIII - начала XX века. Л., 1980. С. 12, ил. 4, 5, 228-230.
• Рыбаков А. А. Вологодская икона. М., 1995. С. 343, ил. 228-230.
• Виноградова Е. А. К истории иконы «Святая Троица Зырянская» в Вологде // Вестник церковной истории . 2007. № 4(8). С. 61-72.

Это произошло зимою 1390 г. Во время монастырской трапезы Преподобный Сергий Радонежский вдруг встал из-за стола и, сотворив молитву на глазах у изумленной братии, низко поклонился и произнес: «Радуйся и ты, пастуше стада Христова, и мир Божий да пребывает с тобою». Затем он снова уселся за стол, продолжая обед.

Когда после трапезы братия приступила к нему, прося объяснить, что означает его странное приветствие, Сергий ответил:

Это Стефан-епископ, спешащий в Москву, остановился на своем пути и поклонился Святой Троице, и нас грешных благословил…

Действительно, в тот час святитель Стефан, епископ Пермский, подъезжая к Москве, вдруг вспомнил, что в стороне от его дороги остается Троице-Сергиев монастырь… Он приказал остановиться и, сойдя с повозки, сотворил молитву, а потом благоговейно поклонился в сторону обители.

Мир тебе, духовный брате! - сказал он.

Как говорит Епифаний Премудрый, поведавший эту историю в «Житии Сергия Радонежского», Преподобный «назнамена и место», где останавливался Стефан, чтобы благословить обитель, и «неции же от ученик его гнаша в нареченное место, хотящее известно уведати. Достигше же их же с епископом, вопрошаху: «Аще истина есть?»

Этот, достаточно часто цитируемый эпизод, обыкновенно трактуется исследователями только как свидетельство необыкновенной прозорливости Преподобного Сергия, тем более что это подтверждается и словами самого Епифания: «И известно уведаша истину бывшую, реченную святым, и тако дивишася о прозорливем даре, его же сподобися святый…»

Однако, как нам представляется, Епифаний не ограничивал одним только этим свидетельством значение приведенного эпизода. Неслучайно ведь автор «Жития Сергия Радонежского» и «Повести о Стефане, епископе Пермском» предваряет этот эпизод словами, что просветитель зырян имел «любовь о Христе духом премного к блаженному отцу нашему святому Сергию».

Опять же, епископ Стефан находился во время своего благословения на расстоянии «поприщ десять или вящее», и поскольку большинство исследователей склонны приравнивать здешнее поприще к версте, то расстояние получается значительное. Оно еще более возрастет, если учесть, что епископ Стефан все это время не стоял на месте, а продолжал свой путь. Дорога, таким образом, ученикам Сергия предстояла неблизкая, и едва ли Преподобный благословил бы их на такой путь, чтобы они просто еще раз удостоверились в его прозорливости. Напомним, что Преподобный подходил тогда к своему земному рубежу…

Можно, конечно, считать фигурой речи подробности о гнавшихся «в нареченное место» учениках, но, учитывая, что подобные «художественные» приемы не характерны для житийной литературы вообще и для трудов Епифания Премудрого в частности, предпочтительнее поискать иное объяснение указанному несоответствию.
Впрочем, вначале вспомним, кто был епископ Стефан и что, помимо общего биографа, связывало его с Преподобным Сергием.

Начало жизни святителя Стефана, епископа Пермского, голос которого через десятки и сотни километров ясно различал Преподобный Сергий Радонежский, приходится на 40-е гг. XIV в.
Прекрасный, наполненный грозным светом мир православия с первых дней жизни окружал Стефана. В храме, где служил его отец Симеон Храп, хранилась чудотворная икона Благовещения Божией Матери, молясь перед которой юродивый Прокопий Устюжский отвел каменную тучу от города. Тяжелый метеорит, вызвавший смерч, упал тогда в нескольких верстах от Великого Устюга.

Существует предание, что юродивый Прокопий Устюжский великую будущность крестителя Перми предсказал матери Стефана, когда той было всего три года. Он поклонился девочке в ноги и произнес:

Сие девица Мария грядет - матерь великого Стефана - епископа, учителя Пермского!

Ну а Преподобный Сергий Радонежский поднимал в детские годы Стефана на холме Маковец «церквицу малую», которая была посвящена Пресвятой Троице, дабы, как сказано в его житии, «взиранием на Святую Троицу побеждался страх перед ненавистной раздельностью мира».

Мы знаем, что, хотя Троицкие храмы возводились и раньше, они возникали, как смутные предчувствия того целостного явления Троичной идеи, которое раскрылось во всей своей глубине лишь молитвенному сознанию Сергия Радонежского.

Прежние Троицкие храмы, даже если они изначально были воздвигнуты во имя Святой Троицы, должны быть рассматриваемы, как справедливо заметил Павел Флоренский, либо как исторические случайности, не входящие в планомерное течение истории, либо как смутные предчувствия того целостного явления, которое раскрывается лишь с XIV в. По творческому замыслу основателя, Троичный храм, гениально им, можно сказать, открытый, становится прототипом собирания Руси в духовном единстве, в братской любви, центром культурного объединения Руси, в котором находят себе точку опоры и высшее оправдание все стороны русской жизни.

Этот молитвенный призыв Преподобного Сергия к единству земли Русской, во имя высшей реальности, оказался услышан. Вокруг деревянного храма Пресвятой Троицы на холме Маковец начинают собираться ученики Сергия Радонежского.

Некоторые события православного мира только спустя годы и десятилетия обретали свою значимость, но как символично, что начало подвижнической духовной и государственной деятельности Преподобного Сергия совпадает с годами младенчества будущего святителя Стефана!

Когда у князя Ивана II Красного родился сын Дмитрий (1350), Стефан уже научился читать церковные книги и начал участвовать в церковных службах.

Мы мало знаем о частной жизни русских людей XIV в. Мало сохранилось подробностей и о юности Стефана. Как свидетельствует Епифаний Премудрый, еще на заре своей юности будущий святитель осознал, что, «аки речная быстрина, или аки травный цвет», коротка и быстротечна земная жизнь…

Вероятно, произошло это, когда началась в русской земле жестокая эпидемия моровой язвы. «И опусте вся земля и порасте лесом!» - записал тогда летописец.

Захватила эпидемия и Великий Устюг, не пощадив клирошанина Симеона Храпа и его семью. А вот самого Стефана Господь уберег для предстоящего ему служения.

Нет никаких свидетельств, что решение уйти в монастырь возникло в нем сразу после смерти родителей. Более правильно, наверное, говорить, что тогда перед Стефаном встал вопрос о дальнейшем жизнеустройстве. Отец его служил в церкви, и естественно предположить, что молодой человек, научившийся, как говорит Епифаний, «в городе Устюге всей грамматической премудрости и книжной силе» и превосходно знающий церковную службу, вполне мог рассчитывать на поставление в диаконы или даже в иереи, учитывая тот страшный мор, что выкашивал тогда города. Возможно, с этой просьбой и отправился Стефан к высокопреосвященному Парфению, епископу Ростовскому, который управлял устюжскими церквами…

Напомним, что это было время, когда Сергий Радонежский и его ученики начали - не побоимся этого слова! - застраивать Русь монастырями, соединяя в единое духовное пространство самые удаленные местности нашей страны.

Поскольку пострижение Стефана, которое проводил игумен Максим прозвищем Калина, состоялось в 1365 г., можно предположить, что прибыл Стефан в Ростов на год-два раньше. И тогда получается, что появление его в Ростове Великом совпадает с приездом сюда в 1363 г. Преподобного Сергия и основанием Борисоглебского монастыря.

Хотя свидетельства, что Преподобный Сергий Радонежский и будущий святитель Стефан встречались в 1363 г., отсутствуют, но нелепо было бы утверждать, что святые, которые слышали друг друга за десятки верст, могли разойтись в Ростове Великом, никак не повлияв друг на друга.

Приезд в Ростов Преподобного Сергия Радонежского, основание Борисо-Глебского монастыря, явление святых мучеников Бориса и Глеба одновременны с появлением в Ростове осиротевшего, размышляющего над выбором жизненного пути Стефана.

Трудами и молитвами Сергия Радонежского и его учеников укреплялось тогда единство Русской земли, воссоединялось пространство ее истории, и эта духовная энергия не могла не коснуться пришельца из Великого Устюга.

Оказавшись в Ростовском монастыре святого Григория Богослова, Стефан понимает, что это и есть то место, которое уже давно искал он, и решительно оставляет поиски подходящей церковной должности.

Монастырь этот называли «Братским затвором». Находился он в центре Ростова и от города отделялся не только стенами, но и строгостью устава. Известно, что обитель славилась богатой библиотекой. С ревностью взялся Стефан за изучение священных книг. Многие из них были на греческом языке, но благодаря двуязычным архиерейским службам, уже скоро инок Стефан научился читать и греческие тексты.

«Стефан был словно дерево плодовитое, посаженное у исходящих вод и часто напояемое разумом Божественных Писаний, - пишет Епифаний, - и оттуда прорастала гроздь добродетелей, процветало благолепие, которое и плод свой дало в свое время…»

Скоро он был поставлен в диаконы епископом Арсением, затем, после кончины святителя Алексия, повелением наместника его Михаила (Митяя) - посвящен в сан иеромонаха.

13 лет провел Стефан в монастыре святого Григория Богослова…

Младшим товарищем Стефана в «затворе» оказался будущий создатель его жития - Епифаний Премудрый. От Епифания и известно нам, сколь упорным и сосредоточенным был будущий святитель при «поглощении» книг в стремлении понять и прочесть как можно больше.

В Ростовском монастыре святого Григория Богослова, подобно славянским просветителям Кириллу и Мефодию, совершает будущий святитель Стефан свой первый подвиг - создает азбуку пермского языка.

Как создать алфавит для безписьменного народа? Чтобы стать неотторжимой частью его, алфавит должен рождаться из самого языка. Поэтому Стефан хотел, чтобы само начертание Слова Божия было родным для пермяков. Но зыряне знали тогда лишь одну письменность - зарубки на деревьях, которые оставляли охотники, обозначая свои участки.

На эти знаки и стали похожи Стефановы буквы. Как зарубками на деревьях, дорогу в нехоженой тайге, записал Стефан этими буквами переводы святого Евангелия и других церковных книг, которые понадобятся ему в святительском служении.

Гигантский труд создания пермской письменности Стефан завершил в 1377 г., когда перевел на язык коми Евангелие и основные богослужебные книги.

В 1378 г. епископ коломенский Герасим, который и поставлял Стефана в иеромонахи, благословил его на предстоящий подвиг.

Легендами и преданиями окутан путь Стефана по Пермской земле…

Легенда утверждает, что, пытаясь остановить продвижение Стефана по Пермской земле, зырянские кудесники сожгли лодку святителя. Но и это не остановило его. Встав на прибрежный валун, поплыл он по Вычегде, держа икону в руках. Этот Стефанов валун и сейчас еще покажут вам в деревне Эжолты.

И сейчас еще проведут вас в Усть-Выми на холм, где срубил Стефан «прокудливую» березу - главную святыню зырян. Предание рассказывает, что после каждого удара топора святителя струилась из дерева смрадная кровь.

Стефан, Стефан, зачем ты нас гонишь отсюда, здесь наше древнее пребывание! - мужскими и женскими, старческими и младенческими голосами плакала «прокудливая» береза.

Падая, она коснулась верхушкой речной воды и, как утверждает легенда, Вымь отошла от холма, изменив свое русло.

Это предание…

Но смотришь на срезанный современной дорогой устьвымский холм, разглядываешь характерную для аллювиальных отложений слоистость - и кружится голова, словно наклоняешься над пропастью времени…

Когда-то река действительно текла здесь, и если во времена Стефана Великопермского верхушка срубленной березы коснулась речной воды, то за эти 600 лет река отошла от украшенного церквами высокого холма точно на 600 с небольшим метров. Как раз по метру в год…

Разрушая языческие капища и строя новые церкви, Стефан поднимался вверх по Вычегде, и с его появлением изменялось само течение времени на зырянской земле.

До Стефана сознание здешних жителей, поддерживающих культ предков, замыкалось на недавнем прошлом, в котором жили деды и прадеды. «И только приняв водное Крещение, - пишет современный исследователь, - они обрели будущий день, а также библейское прошлое. Погрузившись в реку христианской истории, они увидели тут же, рядом с собой, и пророков, и апостолов, и первых мучеников христианских, и Авеля, и Каина, и первого человека Адама…»

Здешние события уже не смешивались в скопище случайностей, а превращались в Историю, наполненную смыслом и сокровенной красотой. Это преображение зырянского народа совершал своей проповедью святитель Стефан…
Однако проповедь его не приводила к разрушению зырянского этноса, напротив, она способствовала еще более полному развитию в православии и в русскости национальной самобытности зырян.

И вот пройдут столетия, и так же, как святитель Стефан, уйдут из Великого Устюга землепроходцы Семен Дежнев и Василий Поярков, Ярофей Хабаров и Владимир Атласов, которые станут городами и краями, проливами и горными хребтами на карте нашей необъятной Родины. И хотя, отправляясь в походы, они ставили перед собою сугубо материальные цели, но все они шли по пути, намеченному святителем Стефаном, и поэтому столь великими, несравнимыми ни с какими материальными приобретениями, становились их свершения, поэтому столь успешным и значимым становился их труд в соединении в духовном единстве и братской любви разрозненных народов в единое и нерушимое Российское государство.

По сути именно святителем Стефаном, епископом Пермским, закладывались и
Щедро и разнообразно одарил Господь святителя Стефана. Создание азбуки свидетельствует о его блестящих способностях ученого-лингвиста, а ведь кроме этого он был еще и одаренным иконописцем, писателем, проповедником, строителем, организатором.

Как бесценный дар, как высшее воплощение святительской любви, как свидетельство произошедшего преображения стала написанная самим Стефаном икона, называемая сейчас «Зырянской Троицей»…

Запечатлевая ветхозаветную встречу, произошедшую в тени Мамврийского дуба, святитель Стефан вел своих прихожан на самую великую встречу - со Святой Троицей. Чтобы подчеркнуть спасительный характер проповедуемого христианства, святитель поместил на престоле перед Ангелами вместо трех чаш лишь одну Чашу Причастия, а в центре иконы изобразил Мамврийский дуб с тремя ветвями, наглядно и просто иллюстрируя непостижимую сущность Бога Единого в Трех Лицах.

В иконе «Зырянская Троица», как и во всей святительской деятельности Стефана, зримо отразилась и новая выдвинутая Сергием Радонежским объединительная идея, которая одна только и могла соединить разрозненные народы в единую Святую Русь.

Разумеется, некорректно сравнивать созданную святителем Стефаном Великопермским икону с гениальным произведением Андрея Рублева, наполненным поразительной гармонией золотистых, васильковых и нежно-зеленых красок, но вместе с тем стоит отметить, что в композиционном плане - Чаша Причастия вместо обыкновенно изображаемой еды, сами фигуры Ангелов, то, как они соприкасаются крыльями, составляя единую завесу, - почти на четверть века предваряет видение Святой Троицы, открывшееся преподобному Андрею Рублеву в 1410-1420 гг.

Как писал П.А. Флоренский, Преподобного Сергия Радонежского интересовали паламитские дискуссии, касающиеся абсолютности Пресвятой Троицы, для осведомленности в них он даже посылал в Константинополь своего доверенного представителя.

Чем-то подобным этому «доверенному представителю» представляются нам и «неции же от ученик» святого, гнавшиеся за епископом Стефаном «в нареченное место», чтобы, догнав его, задать вопрос: «Аще истина есть?»

На миниатюрах, помещенных в составленном Епифанием житии Сергия Радонежского, икона Троицы возникает в келье Преподобного не сразу. Как отмечали многие исследователи, это можно считать свидетельством того факта, что икона Святой Троицы, а вернее ее образ, который и был в дальнейшем воспринят Андреем Рублевым, возник именно в ходе земной жизни Преподобного.

«Если первоявленная Софийная икона, неизвестная Византии, впервые создается в Киевской Руси, с самым ее возникновением, восходя к видению младенца Кирилла, рыцаря Софии, - пишет П.А. Флоренский, - то икона Троичная, дотоле неизвестная миру, появляется впервые в Московский период Руси, опять-таки в самом его начале, и художественно воплощает духовное созерцание служителя Пресвятой Троицы - Сергия».

Добавив тут, что Троичная икона воплощает также и духовное созерцание современника и сподвижника Преподобного Сергия, святителя Стефана Великопермского, можно было бы и завершить наш рассказ, но параллель между двумя иконами-«воплощениями» протянулась и в наши дни, и об этом тоже нужно сказать.
Рублевская «Троица» находится сейчас, как известно, в Третьяковской галерее, и даже разговоры о том, чтобы хотя бы на праздник привезти ее в Троицкий собор Лавры, для которого она и была написана, вызывают у музейных работников оторопь.

Ну а иконе, написанной святителем Стефаном Великопермским для Троицкой церкви погоста Вожема, и которая находится сейчас в экспозиции древнерусского искусства художественного отдела Вологодского государственного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника, тоже был нанесен серьезный ущерб, разрушивший ее защитный слой. По причине непрочности основания «Зырянскую Троицу» лишь однажды экспонировали вне музея, после очередной реставрации…

Вопрос о том, почему иконы, перед которыми столетиями изо дня в день возжигались лампады и свечи, иконы, которые прошли пожары, наводнения и разрухи, иконы, которые выносили навстречу летящим в них стрелам и пулям, сделались вдруг рассыпающимися от малейшего колебания температуры всего за несколько десятилетий музейного хранения и изучения, безусловно, нуждается в осмыслении.